Найди меня. Сейчас

– Да, мне тоже так кажется. Ужасная. Ты вторгаешься в мой дом, хотя очевидно, что я этого не хочу. У меня есть дела сегодня вечером, и ты меня задерживаешь.

– Ты в курсе, что я пролетел через всю страну, чтобы тебя увидеть? – Доминик повышает тон.

– Да, я заметила. А прежде всего потому, что пролетела через всю страну, чтобы больше не видеть ни тебя, ни Росдэйл. – Мне тяжело оставаться вежливой.

– Поверить не могу, что позволил втянуть себя в этот фарс, – бормочет он, проводя рукой по волосам. Поворачивается и смеется. – Чтобы потом стоять в этой лачуге и терпеть унижения.

– Что ты имеешь в виду?

– Что я имею в виду? – Он смеется. – Я имею в виду, моя дорогая Тамсин, что лечу через полмира, чтобы вернуть тебя домой, убежденный, что ты дашь мне еще один шанс. Но, судя по всему, это не так.

– Но как ты мог так подумать?

– Твои родители. Они заверили меня, что ты ждешь подобающих извинений.

– Что, прости? – Я растеряна. Опускаюсь на кровать. – Мои родители сказали, что я вернусь домой, если ты извинишься?

– Честно говоря, они обещали и кое-что другое.

У меня внутри все переворачивается.

– Что же еще? – Но Доминик качает головой. – ЧТО ЕЩЕ? – рявкаю я, и он вздрагивает.

– Они пообещали дать стартовый капитал для моей фирмы, если мы с тобой снова сойдемся.

Я ахаю. Родители предлагают моему бывшему парню деньги, чтобы он вернул меня домой? Невероятно! Какая-то смесь похищения и брака по принуждению.

– Уходи, Доминик, – тихо, но твердо произношу я. – Уходи и никогда больше здесь не появляйся. Никогда, слышишь? Не хочу тебя видеть.

Мой голос холодный и отчужденный, я и не ожидала, что способна так говорить. Сначала Доминик не двигается с места, а потом медленно поднимает чемодан и направляется к двери. Прежде чем уйти, он добавляет:

– Но потом не приползай, когда осознаешь, что твоя жизнь здесь жалка.

Когда он закрывает дверь и на лестничной клетке стихают его шаги, я еще долго неподвижно сижу на кровати. Вдыхаю и выдыхаю, вдыхаю и выдыхаю. В этой ситуации столько всего неправильно. То, что Доминик приехал сюда, чтобы получить деньги от моих родителей. Что родители платят ему, чтобы он был со мной. Что на мои желания им наплевать. Чувствую, что ничего не изменилось. Будто я по-прежнему та девочка, которая позволяет собой помыкать.

Дрожащими руками набираю номер родителей.

– Это номер семьи Уильямс, – говорит автоответчик. – В данный момент нас нет дома. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.

– Мам, пап, я звоню вам, только чтобы сказать, что мы с вами прекращаем общаться. Пока вы не поймете, что у меня теперь своя жизнь, я не хочу больше вас слышать. – Мой голос надламывается. Нужно собраться. – Доминик мне все рассказал. И как вы можете представить, я считаю ваше поведение более чем отвратительным. Я не хочу, чтобы вы мне звонили. Оставьте меня в покое. Я все вам сказала.

Кладу трубку, и сердце бешено стучит в груди. Я так зла, что хочется что-нибудь разбить. Теперь понимаю, почему у разгневанных мужчин в фильмах всегда есть боксерские груши, которые можно поколотить. Мне необходимо что-то сделать с этим ощущением бессилия.

Поднявшись с кровати, трясущимися руками кладу на диск пластинку Sex Pistols. У меня не получается установить иглу, но потом все-таки раздаются тяжелые звуки гитары и ревуще-визжащий голос Джонни Роттена. Я забираюсь на кровать, и моя ярость выплескивается через ярость английских семидесятых.

Утром я резко просыпаюсь после беспокойной ночи. Постепенно возвращаются воспоминания о прошлом вечере. Дотянувшись до мобильника, с радостью вижу, что Доминик больше не звонил и не писал. Но на голосовую почту пришло новое сообщение. Поначалу я собираюсь его проигнорировать, а потом выбираю вариант «быстро и безболезненно». Если я хочу подвести черту под этой ситуацией, то должна быть смелой. Думаю о дедушке и задаюсь вопросом: понял бы он мое решение? Возможно, он его даже поддержал бы? Не знаю.

Когда начинает говорить мамин голос, я включаю на телефоне динамик.

– Тамсин, дорогая, – сюсюкает она, – могу понять твое удивление, но пойми и ты нас. Мы волнуемся за тебя. У вас с Домиником все было так хорошо, и мы считаем, что ты отказываешься от всего из-за одной маленькой ошибки, которая не имеет значения. В любом случае не глупи. Не торопись, дай себе столько времени, сколько нужно, заставь его помучиться. Но прими правильное решение.

Ее сообщение я тут же стираю. И чувствую себя грязной: слишком много людей влезли в мою личную жизнь и отравили ее. Мне нужно постоять под душем, причем долго. Как минимум до тех пор, пока подушечки пальцев не сморщатся как изюм. Я дам себе время. А потом займусь более важными делами, вместо того чтобы позволять своей старой жизни разрушать новую.

Хлопаю в ладоши.

– Ладно, Тамсин, – говорю себе. – Можешь купаться в страданиях еще десять минут. А потом в бой.

После того как мне удается эмоционально восстановиться, я звоню тете Риса – Анджеле Болтон. Она берет трубку после первого же гудка.

– Болтон.

– Здравствуйте, миссис Болтон. Меня зовут Тамсин Уильямс. Мне нужна ваша помощь.