Найти себя

Жесточайший распорядок дня постоянно подгонял людей. Если одну-две минуты промедлишь на умывании – опоздаешь в туалет. Задержишься с уборкой своей кровати (в Дахау тогда еще были кровати) – не будет тебе завтрака, и без того скудного. Спешка, страх опоздать, ни секунды задуматься и остановиться…

Постоянно тебя подгоняют отличные надзиратели: время и страх. Не ты планируешь день. Не ты выбираешь, чем заниматься. И ты не знаешь, что с тобой будет потом. Наказания и поощрения шли безо всякой системы. Если на первых порах заключенные думали, что хороший труд их спасет от наказания, то потом приходило понимание, что ничто не спасет их от отправки добывать камни в карьере (самое смертоносное занятие). И награждали просто так. Это всего лишь дело прихоти эсэсовца.

Авторитарным родителям и организациям очень выгодно это правило. Оно обеспечивает отсутствие активности и инициативы со стороны адресатов сообщений вроде "От тебя ничего не зависит", "Ну и чего вы добились?", "Так было и будет всегда".

Правило пятое: заставь людей делать вид, что они ничего не видят и не слышат.

Беттельхейм описывает такую ситуацию: эсэсовец избивает человека. Мимо проходит колонна рабов, которая, заметив избиение, дружно поворачивает головы в сторону и резко ускоряется, всем своим видом показывая, что "не заметила" происходящего. Эсэсовец, не отрываясь от своего занятия, кричит: "Молодцы!" Потому что заключенные продемонстрировали, что усвоили правило "не знать и не видеть того, что не положено".

А у заключенных усиливается стыд, чувство бессилия. Одновременно они невольно становятся сообщниками эсэсовца, играя в его игру.

В семьях, где процветает насилие, нередка ситуация, когда кто-либо из родственников все видит и понимает, но делает вид, что ничего не видит и не знает.

Например – мать, ребенок которой подвергается сексуальному насилию со стороны отца/отчима. В тоталитарных структурах правило "все знаем, но делаем вид…" – важнейшее условие их существования.

Правило шестое: заставь людей переступить последнюю внутреннюю черту.

«Чтобы не стать ходячим трупом, а остаться человеком, пусть униженным и деградировавшим, необходимо было все время осознавать, где проходит та черта, из-за которой нет возврата, черта, дальше которой нельзя отступать ни при каких обстоятельствах, даже если это угрожает жизни. Сознавать, что если ты выжил ценой перехода за эту черту, то будешь продолжать жизнь, потерявшую всякое значение».

Бруно Беттельхейм

Далее автор приводит наглядную историю о "последней черте". Однажды эсэсовец обратил внимание на двух заключенных, которые сачковали. Он заставил их лечь в грязную канаву, подозвал заключенного из соседней бригады и приказал закопать впавших в немилость живьем. Тот отказался. Эсэсовец стал его избивать, но заключенный продолжал отказываться. Тогда надзиратель приказал им поменяться местами, и те двое получили приказ закопать первого. Они стали закапывать своего товарища по несчастью без малейших колебаний.

Когда он был почти закопан, эсэсовец приказал остановиться, выкопать его обратно, а затем снова самим лечь в канаву. И снова приказал первому заключенному их закопать. На этот раз он подчинился – или из чувства мести, или думая, что эсэсовец их тоже пощадит в последнюю минуту. Но надзиратель не помиловал: он притоптал сапогами землю над головами жертв. Спустя несколько минут их – одного мертвого, а другого умирающего, отправили в крематорий.

В результате реализации всех правил заключенные, усвоившие постоянно внушаемую СС мысль, что им не на что надеяться, поверившие, что они никак не могут влиять на свое положение, – становились в буквальном смысле ходячими трупами.

Процесс превращения в таких зомби был прост и нагляден. Сначала человек прекращал действовать по своей воле: у него не оставалось внутреннего источника движения, все, что он делал, определялось давлением со стороны надзирателей. Они автоматически выполняли приказы, без какой-либо избирательности. Потом они переставали поднимать ноги при ходьбе, начинали очень характерно шаркать. Затем они начинали смотреть только перед собой. И тогда наступала смерть.