Наивный и сентиментальный писатель

Такая несхожесть сюжета и центра романа – признак того, что мы имеем дело с произведением блестящим с точки зрения формы и глубоким по содержанию. «Моби Дик» – один из тех редких и драгоценных шедевров, знакомясь с которыми постоянно ощущаешь присутствие центра и ищешь его. Читая великие романы, мы все время задаемся вопросом, что же представляет собой центр, и раз за разом меняем мнение на этот счет. Первая причина этого – богатство пейзажа и разнообразие набора действующих лиц, а вторая заключается в том, что даже у самых великих, все просчитывающих и продумывающих писателей представление о центре романа складывается уже в процессе работы над ним.

Собственная жизнь и воображение дают писателю богатый материал, который он изучает и развивает, с которым хочет активно взаимодействовать. Воззрения писателя на ту или иную проблему (то есть тот самый центр, о котором я говорю) проявляются посредством множащихся по мере развития романа деталей, формальных особенностей, персонажей. Как вы помните, я не разделяю идею Э. М. Форстера о том, что в ходе работы над романом персонажи берут бразды правления в свои руки и сами определяют развитие сюжета. Но если так уж нужно верить в некую мистическую особенность нашего жанра, то уместнее полагать, что власть над романом захватывает его центр. Если опытный (сентиментальный) читатель не забывает искать центр, то опытный писатель помнит о том, что центр этот постепенно возникает по мере написания романа, а его выявление и формирование – самая сложная и увлекательная часть писательской работы.

Начав писать роман и размышляя о его центре, писатель вскоре ощущает, что у того, что он пишет, может оказаться совсем иной смысл, нежели он задумывал изначально. Разнообразных примеров тому множество. Вот, скажем, Достоевский в августе 1870 года, то есть через год после появления замысла романа «Бесы» и начала работы над ним, пережив несколько эпилептических припадков, пишет своей племяннице Софье Ивановой: «…Я вдруг разом увидал, в чем у меня хромало и в чем у меня ошибка, при этом сам собою, по вдохновению, представился в полной стройности новый план романа. Все надо было изменить радикально; не думая нимало, я перечеркнул все написанное (листов до 15 вообще говоря) и принялся вновь с 1-й страницы. Вся работа всего года уничтожена».

Джозеф Франк, автор биографии Достоевского (одной из лучших писательских биографий вообще), в ее четвертом томе, имеющем заглавие «Чудесные годы» (в период с 1865-го по 1871-й из-под пера Федора Михайловича вышли «Преступление и наказание», «Идиот» и «Бесы», а также «Игрок» и «Вечный муж»), предупреждает читателей, что в этом письме великий писатель, как всегда, преувеличивает. Да, Достоевский действительно внес в план романа изменения, которые превратят историю, разыгранную одномерными картонными персонажами, в один из самых блестящих политических романов в истории литературы, но из написанных за предыдущий год двухсот сорока страниц ему пришлось написать заново всего сорок. Тема и большая часть написанного остались в неприкосновенности. Что же изменилось? Да только одно: центр романа!

Этот центр, который мы, писатели, ощущаем каким-то шестым чувством, настолько важен, что стоит его поменять, как нам сразу начинает казаться, что изменилась каждая страница и каждое предложение, а сам роман приобрел совершенно новый смысл. Центр романа – это словно неведомо откуда идущий свет, освещающий лес со всеми его деревьями и тропками, пройденный путь и опушку, к которой мы направляемся, ощетинившийся шипами кустарник и самые мрачные, труднодоступные чащобы. Только чувствуя его присутствие, можем мы продвигаться вперед даже во тьме, надеясь вскоре узреть его свет, в котором только и можно разглядеть весь лес и который один придает смысл пути. Когда мы пишем или читаем роман, то все взятые из реальной жизни или созданные силой воображения темы, истории, персонажи и наш собственный внутренний мир сливаются в единое целое в этом свете, в этом центре. Новый смысл обретает каждый уголок романа, озаренный этим светом, а его источник в нашей голове постоянно меняет расположение. В предисловии к автобиографической книге «В поисках центра» Найпол[23] рассказывает, как его повествование увязло в песках, поскольку у него не было центра.