Наизнанку

Отец из года в год в середине декабря собирает друзей из нашего родного города. Много лет назад мы жили в П****ом. Моя любовь к снегу — это яркие воспоминания детства. Я выросла там, где из окон квартиры были видны горные вершины, заботливо укрытые снежным покрывалом. Просыпаясь по утрам, первым делом смотрела в окно, чтобы убедиться, что снег не растаял.

Сегодня был один из тех вечеров, когда дом наполнялся людьми, с которыми отец виделся раз в год. Они могли несколько дней подряд делиться событиями, прерываясь только на короткий сон, а в последний день перед отъездом садились за большой стол и, выгнав из столовой всех посторонних, заседали весь день. Попрощавшись с молчаливым Андреем, вышла из машины. Парковка у дома была заставлена, на террасе курила толпа мужчин, громко смеясь над чем-то. Вдоль забора стояла охрана, которой сегодня было много, как никогда.

— Дочь! Ты опоздала, — отец вышел из своего кабинета, чуть прищурившись, осмотрел меня с ног до головы. — Красавица.

— Пап, я наизусть знаю все ваши тосты и анекдоты. Не понимаю, зачем я тут тебе нужна? И мне нужно с тобой поговорить, — на выдохе сказала я, сжав кулаки в карманах широких брюк синего цвета. Нет, не боялась реакции отца, боялась, что струшу и ничего не скажу.

— Проходи, мне тоже нужно поговорить. И если ты не возражаешь, то сделаем это на улице, — отец достал из гардеробной только что убранную шубу. Накинул ее на плечи, задержав большие ладони на моих плечах чуть дольше, чем обычно.

— Что? Все настолько плохо? Боишься, что я закачу истерику? — попыталась рассмеяться, но папа продолжал сжимать мои плечи.

— Да, боюсь, — накинув пальто, отец подтолкнул меня к двери на веранду. Стеклянная дверь скрипнула, в лицо ударил сильный ветер, подняв волосы в воздух.

— Ну? — закутавшись в шубу, внимательно стала рассматривать каменное лицо отца. Он закрыл дверь, а потом снова открыл и закурил, сделав пару коротких затяжек, выдохнул клуб дыма в воздух и резко обернулся. — Помнишь, я обещал тебя кое с кем познакомить?

— Ты привел свою девушку? Где она? — я подпрыгнула на месте и стала оглядываться. Но терраса была пуста. — Зови!

— Нет, дочь. Я имел в виду не это. Я хочу познакомить тебя с твоим будущим мужем, — отец в одну затяжку докурил сигарету и щелчком отбросил окурок в пепельницу.

— Что? — пальцы сильно сжали ворот, погрузившись в мягкий мех.

— Мне повторить или сразу перейдем к истерике?

— Папа! Как ты можешь? Как вообще в твою голову могли прийти такие мысли? Я не понимаю!

— Ты поймешь меня, как только у тебя появятся дети, ты сразу все поймешь, — отец хотел подойти, но передумал и вернулся на место. Убрал руки в карманы и стал раскачиваться с носка на пятку. — А теперь начинай.

— Нет! Мне надоело, что ты принимаешь все решения за меня!

— Ну, раз мы перешли к истерике, то позволь ответить? С самого детства ты делаешь только то, что хочешь! Для тебя никогда не было ограничений. Я позволял все: хочешь в обыкновенную школу — пожалуйста, хочешь поехать на практику к черту на кулички — пожалуйста, хочешь выйти замуж за нищего пиз**ка — пожалуйста! Что хорошего вышло из этого? Назови мне хоть одну вещь, которую я навязал тебе? — отец проговаривал каждое слово, выделяя буквы. Неподвижный взгляд застыл на белоснежной колонне, обвитой засохшим плющом, напоминающем о прошедшем лете.

— Пап? А как же любовь? — я застыла, не в силах пошевелиться. Все ждала, что отец рассмеется и скажет, что все это глупая шутка.

— Много хорошего тебе принесла твоя любовь? Много радости? Счастья? — он дернул губой и закрыл глаза, прижав пальцы к переносице.

— Пап! Но я уже не маленькая…

— Ты всегда останешься для меня крохотной малышкой. Я помню до малейшей мелочи день, когда принес тебя домой. Эмоции душили меня, рвя душу надвое. Одна часть хотела напиться и забыться, оплакивая любимую жену, а вторая гнала в церковь отмаливать свои грехи, чтобы ты была жива и здорова. И я почти сделал выбор, но ты ухватила мой мизинец и так серьезно посмотрела в глаза. Твои румяные щечки и безумно голубые глаза. Боже! Янка! Да я готов весь мир перевернуть, чтобы обезопасить тебя. Ты думаешь, что все это мне надо? — отец сделал резкий шаг и с силой пнул высокое мраморное кашпо с зеленым деревом. — На фиг мне это не надо. Но у меня нет выбора. А у тебя есть. Будет. Хочешь свободы? Я тебе ее устрою.

— Это шантаж! — прошептала, заглядывая в красные от гнева глаза отца. — Нет! — взвизгнула я и бросилась к двери, но в проеме показалась мужская фигура.

— Знакомься, вернее ты его знаешь, — отец прислонился к стене, пропуская темную фигуру. — Динар.

— Кто? Ты сошел с ума?

— Нет, недавно проверялся, — он грустно улыбнулся, а потом вздрогнул, будто вспомнил о неоконченном разговоре. — Пока готовитесь к свадьбе, я подготовлю все документы, и вы уедете. Сразу.

— Па…

— Я все сказал! — впервые крикнул отец, зло сверкнув своим взглядом.