Накануне Господина: сотрясая рамки

Что еще больше усугубило ситуацию, так это неприкрытый циничный «реализм», продемонстрированный кардиналом Роде: в одном из своих радиоинтервью он заявил, что «статистически это совершенно незначительная проблема – такого рода приключение случилось у всего одного или двух священников из ста». Внимание публики, конечно, немедленно привлекли слова «такого рода приключение», использованные в качестве эвфемизма для обозначения педофилии: жестокое преступление, насилие в отношении ребенка, выставлялось, таким образом, нормальным проявлением склонности к приключениям и «жизнелюбием» (еще одно выражение Роде). Как язвительно заметил Роде в другом интервью, «вы что, думаете, будто пройдет сорок лет и будут случаться только мелкие прегрешения?» Вот оно, католическое бесстыдство в чистом виде: никакой солидарности с жертвами (детьми), и за ширмой моральной непреклонности мы находим лишь едва скрываемое под видом циничного реализма сочувствие с преступникам (такова жизнь, мы все люди, священники тоже жизнелюбы и могут быть склонны к приключениям.). В итоге получается, что единственной настоящей жертвой оказывается церковь, а совершившие насилие священники сами пострадали от несправедливо развернутой против них медиакампании. Таким образом, линии прочерчены ясно: педофилия – это наше, это наш грязный секрет, и как таковая она нормальна, она служит тайным основанием нашего нормального порядка, в то время как отцовство ребенка оказывается настоящим преступлением, однозначно неприемлемым. Или, как это было сказано примерно сто лет назад Г. К. Честертоном в его «Ортодоксии» (он, конечно, не представлял себе всего, что следует из его слов): «Внешняя его сторона – строгая стража этических ограничений и профессиональных священников; но внутри жизнь человеческая пляшет, как дитя, и пьет вино, как мужчина, ибо лишь ограда христианства сберегает языческую свободу» [45] .

Здесь не избежать извращенных выводов: вы хотите наслаждаться языческой мечтой о полной удовольствий жизни и не расплачиваться за это меланхолическим унынием? Выбирайте христианство! В поисках следов этого парадокса можно дойти до хорошо известного образа католического священника (или монахини) как подлинного носителя сексуальной мудрости. Вспомните, какова самая яркая сцена в «Звуках музыки»: после того как Мария сбегает из семьи Трапп обратно в монастырь, не в силах совладать со своим сексуальным влечением к барону фон Траппу, она не может найти там умиротворения, ибо все еще хочет быть с бароном; в памятной сцене мать-настоятельница зовет ее к себе и советует вернуться в семью фон Траппов, чтобы попытаться прояснить свои отношения с бароном. Эту мысль она высказывает в странной песенке «Влезай на каждую гору!», удивительный смысл которой таков: «Сделай это! Рискни и испробуй всего, что желает твое сердце! Не позволяй мелочным сомнениям стоять у тебя на пути!» Страшная сила этой сцены кроется в том, что она неожиданно раскрывает спектакль желания, который делает происходящее буквально сбивающим с толку: тот самый человек, от которого мы ждем проповеди воздержания и отказа от мирских удовольствий, оказывается сторонником верности своему желанию.

Примечательно, что когда «Звуки музыки» в конце 1960-х годов были показаны в (тогда еще социалистической) Югославии, эта сцена – три минуты этой песни – была единственной отцензурированной частью фильма (песню вырезали). Безвестный социалистический цензор проявил тем самым глубокое понимание действительно опасной власти католического богословия: отнюдь не являясь религией самопожертвования, отказа от земных удовольствий (в отличие от языческого одобрения страстной жизни), христианство предлагает окольную стратегию потакания страстям без того, чтобы платить за них цену , чтобы наслаждаться жизнью, не опасаясь увядания и старческих недомоганий, ожидающих нас в конце дней. Если мы дойдем в этом направлении до конца, то станет даже возможно утверждать, что именно в этом кроется подлинная функция жертвы Христа: вы можете потакать своим желаниям и наслаждаться, я за все заплачу! В извращенном функционировании христианства, религия в действительности используется как прикрытие, позволяющее нам наслаждаться жизнью со всей безнаказанностью. Тем не менее Лакан был прав, когда перевернул известное высказывание Достоевского: если есть бог, то все дозволено. Сегодня, когда случаи педофилии обнаруживаются по всей католической церкви, можно легко представить себе новую версию сцены из «Звуков музыки»: молодой священник подходит к настоятелю, жалуясь ему на неослабевающее влечение к маленьким мальчикам и испрашивая у него дополнительной епитимьи; аббат же отвечает ему, напевая «Влезай на каждого мальчика.»