Наказание наградой

В некоторых классах напутствия детям, как следует себя вести, сопровождаются (и дополняются) учебной программой, которая строится на механическом запоминании знаний. В других их сопровождает (и им же противоречит) более перспективный и смелый подход к организации учебного процесса[600]. Но в любом случае миллионы детей усваивают, что надо помалкивать и делать, что велят. Этот урок еще прочнее закрепляют программы организации учебного процесса – неприкрытые упражнения на применение внешнего контроля. Самая популярная из таких программ – «Жесткая дисциплина» (assertive discipline) – сводится к набору взяток и угроз, призванных насаждать правила, которые определяет учитель. Детей вознаграждают за бездумное повиновение, имена нарушителей пишут на доске для всеобщего обозрения, вопросы и возражения отметаются как не имеющие отношения к делу. Утверждается, что все проблемы в классе возникают исключительно из-за самих учеников, а про наказания, которым их подвергают, говорится, что это результаты собственного выбора школьников.

Даже если судить по относительно узким критериям, «Жесткая дисциплина», как указывают эмпирические данные, не дает эффекта[601]. Но если программа действительно позволяет поддерживать порядок в классе, то, как и все прочие применяемые в школе и дома методы кнута и пряника, она нисколько не помогает детям расти людьми думающими и отзывчивыми. Один исследователь резюмировал все это так: «Дети не усваивают нравственных норм, обучаясь соблюдать правила, которые устанавливает для них кто-то другой… Эффект от бихевиористских подходов к дисциплине, как показал опыт, в точности противоположен тому, чему, по нашему убеждению, должны учиться дети»[602].

Наказание детей

Как мы наказываем детей? Давайте посчитаем, сколько для этого есть способов. Мы лишаем их свободы: детей помладше отправляют в детскую, подростков сажают под домашний арест и запрещают выходить на улицу, школьников оставляют после уроков, также каждого можно принудительно изолировать с помощью методики тайм-аута[603],[604]. Мы применяем к детям и физическое насилие: телесные наказания в государственных школах все еще разрешены в большинстве штатов (хотя давно уже отменены во многих развитых странах)[605], а шлепки и подзатыльники по сей день одобряются (и практикуются) подавляющим большинством американских семей[606]. Мы унижаем детей, когда позволяем себе прилюдно кричать на них или критиковать. Мы забираем ранее данные нами обещания (привилегии) или отказываем в просьбах, мы лишаем детей еды или дружеского общения, мы намеренно не обращаем на них внимания[607], не даем заниматься тем, что им нравится. В школе мы клеймим их низшими отметками, нагружаем дополнительными заданиями, пишем записки родителям, вызываем на ковер к директору, вводим временные запреты – и всеми этими карами мы заранее их пугаем или вывешиваем на всеобщее обозрение иерархический перечень «вытекающих последствий», завуалированно называя так наказания.

А вот еще одно упражнение, которое часто приносит пользу педагогам и родителям, вас я тоже приглашаю проделать его. Закройте глаза (только сначала дочитайте до конца этот абзац), мысленно вернитесь в детство и вспомните случай, когда вас винили за какой-то проступок. Постарайтесь вспомнить как можно подробнее, в чем состояло ваше якобы дурное поведение, а также что тогда сказал вам или что сделал взрослый, бывший рядом с вами, и что вы при этом чувствовали.

Не устаю удивляться тому, что, когда прошу взрослых припомнить такого рода случаи, их воспоминания оказываются необычайно яркими и живыми, словно все это приключилось не много лет назад, а не далее как на прошлой неделе. Некоторые рассказы поражают жестокостью по отношению к детям. В других речь идет о короткой, но сильной выволочке, о том, что ребенок объяснил причину проступка, но ему не захотели поверить, или о том, как взрослый походя слегка унизил ребенка и, наверное, через несколько дней уже позабыл об этом, зато ребенок запомнил навсегда. Кто-то из детей навсегда перестал доверять этому взрослому и признавать его авторитет, кто-то потом долго избегал участия в жизни класса, а у некоторых и по сей день в душе тлеет обида, подпитываемая мечтами о мести. От многих мне доводилось слышать, что после подобных инцидентов они делались послушнее, но ни разу я ни от кого не слышал, что полученное за проступок наказание помогло им стать лучше. Единственными, кто утверждал, что последствия проступка обернулись для них благом, оказались те, в чьих историях один из родителей или учитель как раз не наказал, а вместо этого проявил неожиданные мягкость и понимание.