Наказание наградой

Наказания порождают сопротивление и злость, которые ребенок может выместить на ком-то еще, например на сверстниках. Это приводит к тому, что дети думают, что они, наверное, плохие, раз кто-то все время так нехорошо поступает с ними. А это отравляет отношения между детьми и взрослыми: родитель или учитель, практикующий наказания, в глазах ребенка превращается в злобного ревнителя правил, экзекутора, от которого только и жди, что всяких неприятностей – короче говоря, в того, от кого лучше держаться подальше. В той же мере, в какой помощь детям в выработке достойных качеств зависит от наличия доверительных отношений с ними, наказания уменьшают шансы на успех этого предприятия. Как однажды заметил Томас Гордон[612]: «Чем больше применяешь власть в стараниях контролировать людей, тем меньше реального влияния сможешь оказать на их жизнь»[613].

Научная литература не оставляет сомнений, что наказания дают результат, обратный желаемому. Более чем полувековые исследования показывают, что, когда взрослые применяют дисциплинарные подходы, которые в разных источниках характеризуются как обеспечивающие «высокую степень контроля», «жесткое применение власти» или просто как карательные, дети больше безобразничают, держатся агрессивнее и враждебнее. Ребенок, наказанный родителями, более других детей склонен нарушать правила, когда он вне дома[614]. Во время проведения одного давнего и весьма поучительного исследования, которое включало обстоятельные опросы сотен матерей детей дошкольного возраста, было установлено, что «наказания за конкретные проступки не так уж редко давали именно тот эффект, которого добивались матери», и в итоге многие из них «уверились, что наказания позволяют получить хорошие результаты». Но совсем другой вопрос, чем все это могло обернуться для них в долговременной перспективе.

Печальные последствия наказаний отражены во всех наших изысканиях. Дети матерей, которые строго наказывали их за мокрые штанишки, пойдя в школу, начинали писаться в постель. Мама, которая наказывала малыша за несамостоятельность, чтобы изжить ее, получила в итоге куда более зависимого и несамостоятельного ребенка, чем у женщин, которые за это не ругали. А дети, которых жестоко наказывали за драчливость и задиристость, становились более драчливыми и задиристыми, чем те, кто вырос у матерей, наказывавших за это не усердствуя. К тому же в первом случае дети были менее самостоятельными… Наша оценка наказаний состоит в том, что в долгосрочной перспективе как способ устранять те типы поведения, на которые они направлены, они безрезультатны[615].

Через несколько лет Камий, основываясь на работах Пиаже[616], сделала вывод, что наказания могут иметь три возможных исхода: подсчет рисков (это означает, что дети некоторое время размышляют, сойдет ли им с рук очередная проделка), слепое повиновение (что мешает научить ребенка сознательно принимать решения) или бунт[617].

Исток наказания – принуждение. Это очевидно, когда оно носит особенно жестокий характер, но не менее истинно в других случаях. Даже «на первый взгляд мягкая и легкая форма контроля с целью скорее согнуть, чем сломить волю ребенка… едва ли породит у него истинное осознание автономии или свободы выбора и ответственности, – замечает Филип Гревен. – Ребенок все еще [должен] принимать родительскую волю как свою собственную»[618]. Пиаже высказывает ту же мысль более сжато и точно: «Наказания… не дают развиться независимому моральному сознанию»[619].