Наказанные народы

В мае 1974 г. «Грозненский рабочий» опубликовал большую статью В. Филькина под заголовком «Расчеты, построенные на песке». За объективное освещение истории Чечено-Ингушетии в годы Великой Отечественной войны. Филькин попытался рассказать о сложности политической ситуации здесь в годы войны. В статье не приводится никаких цифровых данных о количестве людей, вовлеченных в «политический бандитизм» (выражение В. Филькина, которое, очевидно, должно заменить ранее употреблявшийся термин «бандитизм»), и обходится молчанием вопрос об участии северо-кавказцев в гитлеровских военных формированиях. Характеристика позиций социальных слоев во время войны носит слишком общий и потому бездоказательный характер[415].

В свете февральских событий 1973 г., по-видимому, выявился разрыв, образовавшийся между приобщением коренного населения к благам цивилизации и потребностями в духовной культуре. В былые времена в дни религиозных праздников горцы гарцевали на конях, украшенных желтыми флажками, теперь украшают «Москвичи» и «Жигули»… В то же время часто появляются сообщения о травле, которой подвергаются в ряде районов приехавшие туда врачи, учителя, представители других интеллигентных профессий некоренной национальности. О такого рода фактах писал, например, применительно к Малгобекскому, Шалинскому, Назрановскому, Ножай-Юртовскому районам заместитель министра внутренних дел Чечено-Ингушской АССР Д. Банашев[416]. В печати сообщалось о случае травли специалистов некоренной национальности на трикотажной фабрике в Назрани в начале 1973 г., ставшей предметом судебного разбирательства[417].

И снова перед нами возникает вопрос, почему, во всяком случае после февраля 1973 года, печать не упоминает о негативных фактах обратного порядка, проявления великодержавного шовинизма по отношению к чеченцам и ингушам? Разве их нет? Не служат ли сообщения о враждебности к лицам некоренной национальности для оправдания великодержавного шовинизма? Следует иметь в виду, что в настоящее время, согласно переписи населения 1970 г., русское население в Чечено-Ингушской АССР составляет 34,5 %, а чеченцы и ингуши — 58,5 %[418]. При таком соотношении пользование столь хрупким инструментом, как национальная политика, требует особенного искусства. Однако и в Чечено-Ингушетии достаточно разумных людей. Одновременно с призывами к борьбе с национализмом прозвучали призывы к сдержанности. Доцент Грозненского нефтяного института Овчаров, резонно осуждая стремление «отдельных лиц» огульно охаять весь народ за действия «отщепенцев», призывал «решительно пресекать подобные попытки, давать отпор обывательской болтовне, объективно и последовательно освещать историческую правду, не допуская перегибов в ту или иную сторону»[419].

В ноябре 1973 г. на XIII пленуме ЧИ обкома КПСС первый секретарь С. С. Апряткин заявил, что «партийным организациям республики удалось разоблачить несостоятельность и вредность националистических требований в отношении Пригородного района… развенчать организаторов антиобщественных националистских проявлений, показать, что их действия направлены не в интересах народа, а, наоборот, во вред его жизненным интересам и устремлениям…»[420]

После столь мажорного заявления секретаря обкома пленум обратил внимание на то, что после X пленума многие ученые, особенно чеченской и ингушской национальности, еще не выступили в устной и печатной пропаганде. Выяснилось также, что в ходе сходок, проведенных во всех населенных пунктах республики, на партийных, рабочих, комсомольских собраниях были нежелательные выступления. Пленум констатировал «… изменение тактики жалкой кучки националистических элементов…» и потребовал «острого политического подхода к попыткам протаскивания под видом свободы обсуждения вредных идей и идеек»[421]. Очевидно, что обсуждения вышли из дозволенных рамок и последовала соответствующая команда.

После событий 23 февраля основные усилия в идеологической работе среди коренного населения республики сосредоточились на борьбе против культа «земли предков», т. е. против исторических претензий ингушей на Пригородный район. Итоги кампании были разочаровывающими. На пленуме обкома КПСС в июне месяце 1974 г. констатировалось, что для развенчания «культа земли предков» сделано мало[422]. Но можно ли вообще в нынешних конкретных исторических условиях убедить ингушей отказаться от своей исторической родины? Сомнительно.

Глава VI. Решения, которых нельзя избежать

Незадолго до освобождения Крыма секретарь Крымского обкома ВКП(б) по пропаганде П. Чурсин писал в газете «Красный Крым»: