Нахимов

Когда эскадры трёх стран «щеголяют манёврами» друг перед другом, офицеры, конечно, сравнивают оснащение кораблей, их внешний вид, но более всего скорость выполнения команд — она свидетельствует об опыте командира и о выучке и сноровке экипажа. Когда в 1794 году русские корабли совместно с английскими действовали в Северном море, будущий морской министр Павел Васильевич Чичагов, в те годы командир корабля, тоже сравнивал их: «Все маневрирования английских кораблей делались лучше наших и требовали не более четвёртой доли времени, необходимого для нас. Адмирал Дункан со всем своим флотом был уже под парусами, а мы только ещё начали распускать наши и сниматься с якоря... При подаче сигнала все марс-зейли[29] на всём английском флоте были спущены одновременно... Этот манёвр, занявший у нас от пятнадцати до двадцати минут, был окончен на английских кораблях в полторы — или, самое большое, в три минуты. Каждый адмиральский сигнал меня волновал и уничижал, настолько сравнение одного флота с другим было не в нашу пользу»¹²¹.

С тех пор прошло более двадцати лет. Многие русские офицеры прошли выучку на английском флоте, участвовали в военных походах, имели опыт кругосветных экспедиций, и теперь лейтенант Рыкачев сделал такие наблюдения: «Вообще наши команды очень мало уступают в проворстве англичанам, а от французов далеко ушли вперёд».

И всё же англичане, несомненно, лидировали. «Я люблю видеть, когда какому-нибудь английскому фрегату делают сигнал... фрегат отдаёт паруса и в минуту уже под лиселями[30] летит исполнять полученное приказание», — признавал Рыкачев. Помнится, создатель российского флота даже тосты провозглашал в честь своих учителей-шведов, побивших русских под Нарвой. У лучших не грех и поучиться, тем более что Великобритания ныне была союзницей России. «Правда, наши с успехом пользуются уроками и в самое короткое время некоторые из наших судов почти ни в чём не уступают англичанам». Почти — это из-за качества парусов и такелажа.

А вот мнение главнокомандующего о русской эскадре: «Русский флот, по-видимому, находится в хорошем боевом состоянии, хорошо управляем и расположен охотно идти с нами в руку повсюду. Граф Гейден точно из наших: скромен, искренен и рад действовать под моим начальством»¹²².

Даже в этой в целом лестной оценке видна высокомерная снисходительность моряка самой мощной в мире морской державы. Пройдёт четверть века, и бывшие союзники вновь будут воевать — но уже не вместе с Россией, а против неё. И среди тех, кто будет в 1854 году осаждать Севастополь и вводить корабли в бухту Балаклавы, найдётся немало моряков, с кем Нахимов когда-то сражался борт о борт в Наваринской бухте. А пока три державы сообща действовали против турок.

Седьмого октября командующий союзными силами вице-адмирал Кодрингтон отдал приказ о начале операции. Нахимов поместил текст приказа в письме другу — «он покажет тебе все распоряжения насчёт атаки», приложив собственноручно начерченный план сражения, чтобы Рейнеке смог лучше понять.

«Правила, коими должен руководствоваться соединённый флот при входе в Наварин. Известно, что те из египетских кораблей, на коих находятся французские офицеры, стоят более на SO (зюйд-ост — юго-восток. — Н. П.), а потому желание моё есть, чтобы его превосходительство г-н контр-адмирал и кавалер Риньи поставил эскадру свою против их кораблей».

Дело в том, что на египетских кораблях служили отставные французские офицеры, обучали и готовили команды. Чтобы во время сражения не произошло пролития крови соотечественников, де Риньи довёл до сведения французов на неприятельских кораблях:

«Господам Летеллье, Бонпару и прочим французским офицерам на турецком флоте. Господа... вы можете встретиться со своим родным флагом. Вы знаете, чем рискуете. Требуя, чтобы вы покинули турецкую службу в минуту, когда оттоманский флот поставил себя во враждебное положение, которого он должен нести последствия, я даю предостережение, которым вам не следует пренебрегать, если вы остались французами. Имею честь и прочее

де Риньи»¹²³

.

Расчёт Кодрингтона был прост: французы с египетских кораблей по своим стрелять не будут. Любопытно, что на русском флоте союзникам-французам настолько не доверяли, что, когда раздался первый выстрел с французского корабля, говорили: «Стреляли холостыми»¹²⁴. Казалось бы, такого не может быть; но при многочисленности французских офицеров на египетских кораблях подобное суждение не представляется таким уж нелепым.