Находка для шпиона

Вот тут-то я и подпрыгнула на стуле.

– Что? Какая… смерть? Что вы сказали? – бессвязно залепетала я, вцепившись заледеневшими пальцами в холодный мрамор столешницы. – Где Антон?

Казалось, Коломатников безмерно удивился:

– И что ты побледнела, интересно? Он тебя реально почти придушил, ты его жалеешь что ли? Может ещё и заплачешь?

Я и заплакала.

Прошло с полчаса. Коломатников поднялся и, не переставая вслух размышлять, какие же все бабы, а я особенно, дуры, жестом предложил следовать за ним. Мы прошли пару комнат и оказались в бронзовом зале с камином. Молодой человек в сером любезно нас сопровождал.

Хозяин ткнул пальцем в большое кожаное кресло. Я послушно села. Устроившись в таком же кресле напротив меня, Дмитрий Сергеевич вытянул к огню ноги и блаженно вздохнул. Я тоже была рада оказаться возле камина: несмотря на то, что на улице, да и в доме было тепло, меня трясло, словно в лихорадке. Когда Коломатников почти в юмористическом изложении поведал о том, как в моей квартире убивали Бубликова, я была близка к обмороку. Я испытывала в этот момент настоящее раздвоение: одна моя часть безмерно радовалась, вторая страдала.

– Как вы оказались в моей квартире? – наконец не выдержала я. – И для чего весь этот сегодняшний цирк? Если были у меня вчера, то почему вчера и не забрали?

Мой собеседник казалось, опечалился:

– Тут ты права! Забрали бы! Да больно долго кавалер твой под окнами в машине сидел, мечтал видно. Не рискнули ребята. Кто он, приятель твой? Откуда взялся?

Александр! Несомненно, он говорит о нём. Что я могла ему рассказать? Про апельсины? Про боулинг? Что он мне такой же приятель, каким я до сегодняшнего утра считала его самого?

– Так, – буркнула я, – знакомый один…

Коломатников хмыкнул и снова назвав всех баб дурами, щёлкнул пальцами. Тотчас возле него возник серый, подал хозяину сигару и большую металлическую зажигалку. Затем, пропав на секунду, вернулся с новым стаканом виски.

Бронзовые часы на каминной полке показывали пять. Пока Дмитрий Сергеевич, блаженно щурясь, предавался удовольствиям сигарокурения, я молча маялась в кресле. Так долго сидеть сложно и в более приватной обстановке, а сейчас это странное ожидание и непонятная игра на нервах и вовсе сводили меня с ума. Что будет дальше? Наступит вечер, он пойдёт спать и положит меня вместо собаки на коврике?

– Я в туалет хочу! – вдруг громко и главное совершенно неожиданно для себя самой заявила я. – Сколько мне тут сидеть?

Коломатников вздрогнул, едва не выронив сигару. Он цветисто и с душой выругался, и взглянул столь свирепо, что я немедленно поняла, что вполне могу потерпеть с посещением туалета дня два, три. Возле плеча хозяина неслышно возник молодой человек в сером.

– Забери эту дуру и запри где-нибудь… Вот ведь, сволочь, везде как прыщ вылезет!

Потрясённая такой несусветной грубостью, я даже не нашла достойного ответа. Серый за шиворот вытащил меня из кресла. Вслед я услышала:

– Подождём ещё… И имей в виду, малахольная, здесь ночью не только щенки охраняют!

Подождём? Щенки?

Прискуливая от боли я торопливо семенила вдоль коридора за Серым: он тащил меня за руку и при малейшем отставании безбожно дёргал. К моему облегчению идти оказалось недалеко. Спустившись в конце коридора на пролёт лестницы, Серый уверенно ткнул рукой, как мне в первый момент показалось, в стену, однако потом я поняла, что это дверь, отделанная, как и всё остальное, деревянными панелями.

– Иди сюда, – без особых эмоций приказал он, – садись!

Мы оказались в небольшой комнате, чем-то напоминавшей гостиничный номер, впрочем, весьма приличный и чистый. Мне уже совсем не хотелось получать ни тумаков, ни тычков, я послушно опустилась на стул возле письменного стола и затихла. Серый достал рацию:

– Третий, передай раввину, я в левом крыле под лестницей… – рация щёлкала и хрюкала. – Жду!

Он убрал рацию и замер, словно истукан, сцепив руки на причинном месте и глядя куда-то в угол. Прошло время, мы ждали, вероятно, раввина. Я уже не реагировала ни на какую происходящую вокруг галиматью и почему-то надеялась, что служитель божий возможно окажется доктором, проявит милосердие и принесёт мне хотя бы обезболивающее. Наконец за дверью послышались шаги, она распахнулась, и на пороге появился… обладатель волевой американообразной челюсти Михал Семёныч…

– Ох! – вырвалось у меня, и сознание очистилось, словно весенний воздух после дождя.

– Хр-р! – вырвалось одновременно у Михал Семёныча и в глазах появилось явно что-то нехорошее.

– Раввин, – подал на моё счастье голос Серый, и прозвучал он весьма убедительно: – она здесь побудет. Девушка пока отдохнёт! Отвечаешь.

В лице Раввина явственно обозначилось разочарование.

– Понял! – Кивнул он. – Ждём пока?

Серый тоже кивнул и они оба вышли, не обращая на меня ни малейшего внимания. Я выдохнула.