Находка для шпиона

Она не закончила, хмыкнула, словно от возмущения и приложилась к бокалу. Наблюдая за ней, я вдруг подумала: «А что если она допьет всю бутылку? Может, уснёт?» Тогда я… дверь приоткрыта… А куда может вести эта смежная комната? Тут левое крыло, может где-нибудь есть правое. А вдруг там никого? А сбегать я уже отсюда сбегала… Чёрт!

«Здесь охраняют не только щенки!» – вспомнилось мне, и с досады я скрипнула зубами. И рыжий мальчишка вдруг вспомнился, и Егор…

– И не думай даже! – неожиданно хмыкнула Эмма. – Отсюда не сбежишь! Здесь ночью на воле восемь азиатских овчарок гуляют, кишки выпустят, фамилию не спросят! Второй раз не повезёт!

Я смешалась. То ли Эмма не настолько пьяна, то ли я открытая книга? Стало обидно, а Эмма вдруг протянула мне бокал и довольно миролюбиво кивнула:

– Выпить хочешь?

Балдея от идиотизма ситуации, я кивнула.

Первое время мы молча сидели друг напротив друга, передавая бокал туда-сюда, поскольку никакой посуды в комнате не было.

– Псарня тут у него есть, – первой нарушила молчание Эмма и махнула рукой куда-то за спину. – Там, за прудом! – Она немного помолчала, но было видно, что её разбирает. – Любопытный он человек, любит всякие новшества… Интересно ему было, может ли стая собак человека сожрать и что от него останется… Ну типа, что с черепом будет, он большой, в пасть не влезет?

Я едва не вылила на себя весь бокал, он был как раз в моих руках. Эмма ловко подхватила его, отхлебнула и успокаивающе махнула рукой:

– Да это в прошлом! Попробовал, уже не интересно. А вот ездили мы однажды в Колумбию. Интересная страна. Странная. Всё по-другому. Мне очень понравилось, только охрану с автоматами приходилось всё время с собой возить. А так хорошо… На экскурсии там ездили на автобусах, и вот один раз наш гид стал историю рассказывать. Мафия, мол, у них, всё такое. И что мафиози эти скормили какого-то живого человека свиньям…

У меня появилось ощущение, что волосы на голове готовятся покинуть насиженное место. С кем она ездила-то? С мужем? С Самариным? Кое-как сглотнув, я выдавила:

– И… что?

– Да ничего! – снова махнула рукой Эмма. – Вернулись, так он начал свинарник за котельной строить! Свиней хочет разводить! Ну не больной? Любопытство у него! – и, усмехнувшись, добавила: – Он любит, когда боятся!

Нет, пожалуй, Самарин сейчас вряд ли озабочен свиньями. У него другие проблемы. А говорит она явно в настоящем времени. Однако я спросила:

– Так вы с мужем… в Колумбию ездили?

Глаза у моей собеседницы забавно округлились и она, рассмеявшись, фыркнула:

– С мужем? С Аркадием? Ты что, свихнулась? Аркадий Борисович у нас предпочитал цивилизацию… Швейцарию или Францию… – голос у вдовы чуть заметно дрогнул. Я поняла, о чём она и видела, что воспоминания эти Эмме неприятны. Она как-то отрешенно и с досадой пробормотала: – Муж! Объелся груш!

Может мне и следовало бы помалкивать, но теперь меня разбирало не хуже, чем Эмму.

– Эмма Леонидовна! – Я словно в нерешительности замялась. – Вы не думайте, у моей подруги Алисы никогда ничего с Аркадием Борисовичем не было! Поклясться вам могу!

Моё пламенное заявление вызвало у Эммы гомерический смех. Я кротко взирала. Насмеявшись, моя собеседница с явным сарказмом уточнила:

– Ничего не было? Точно?

– Точно! – преданно кивнула я, молитвенно сложив руки. – Не было!

Явно желая произвести впечатление, Эмма картинно и чуть небрежно вздохнула:

– Да, я знаю. Не переживай.

Некоторое время мы молчали, отхлёбывая по очереди мартини. Я начала немного беспокоиться. У бутылки скоро покажется дно, а нормальный разговор так и не завязался. Псарня и свинарня в расчет не шли. Да и в комнату может ввалиться каждую минуту кто угодно. И что дальше будет, один бог ведает!

– А ведь я его любила! – неожиданно начала вдова. – Правда! Тогда… давно ещё. Он старше был, в институте работал. У нас и не было тогда ничего. «Жигули» только! А потом… Как завертелось всё это! Деньги, машины, заграницы… Детей так и не завели. Для себя хотелось пожить. Может из-за этого всё? – Эмма вздохнула. – А потом вдруг выяснилось, что разная у нас «жизненная философия»! Ему музеи подавай и выставки, а то, что в это время мимо трёх мегашопов прошли, ему плевать!

Вдова в раздражении опрокинула в себя остатки из бокала и налила вновь.

– Но ведь это же – робко встряла я, – можно… уравновесить как-нибудь?

– Можно! – рявкнула вдова. – Один раз. А потом каждый оказывается там, где ему интересно! Когда появилась эта сука челябинская, сирота поганая, уравновешивать совсем стало нечего! Мне, конечно, было уже всё равно, с кем он там по выставкам ходит, но тут мой супруг любезный совсем по фазе тронулся.

Я философски вздохнула:

– В любви иногда случается так, что человек ничего с собой поделать не может.

Эмма злобно сверкнула глазами:

– Тогда за него это делают другие!

– Зачем? – ангельским голоском прозвучала я. – Ведь можно просто расстаться. И начать строить новую жизнь…