Находка для шпиона

– То есть, – чеша в затылке, медленно начала соображать я, – фотография в банке определялась не платьем или колье, а именно биометрическими параметрами предъявителя? То есть… это был не совсем поляроид?

Эмма ласково хмыкнула:

– Ну да… И пароли, соответственно…

Биометрическими параметрами предъявителя с фотографии, которую нельзя размножить, изменить на компьютере, один-единственный экземпляр… И эти параметры…

– Он на следующий же день вылетел в Швейцарию. Один. Без свиты и своры. Он уже ничего не видел и не хотел знать. И никто уже кроме неё ничего не значил… – она неожиданно понизила голос и, уставясь куда-то в одну точку, едва слышно прошептала: – Со мной он так никогда не говорил… Никогда…

Вечером перед приездом корейцев Эмма уже из заграницы позвонила Самарину. Известие, что любимая женщина завтра приедет к нему, едва не свело бедолагу от счастья с ума. Они условились встретиться вечером после приёма в его доме в Рыбёшкино. Тем же вечером Аркадий Борисович лично попросил верного зама убрать из дома всю охрану. Капкан наживили и поставили… А на следующий день, сразу после окончания переговоров Эмма набрала телефон мужа и встревоженным голосом Олеси сообщила, что изменились обстоятельства, она уже в Рыбешкино и ей срочно нужна помощь… Капкан захлопнулся…

Она смотрела на меня пристально и веки её странно дёргались. Мне становилось всё труднее понимать Эмму. Собственные воспоминания то злили её, то веселили, то Эмма принималась плакать и хвататься за голову.

– И… кто же его… встретил? В доме? – деликатно поинтересовалась я, одновременно гадая: неужто и про это расскажет?

Но та своенравно дёрнула плечами:

– Меня же там не было! Не знаю! Ну Вика конечно! – Она помолчала ещё немного и, словно нехотя, добавила: – Димка потом к вашей художнице поехал! А журналист ей в машину пистолет спрятал…

Слова застряли у меня в горле. Бубликов был в доме Самарина в момент убийства? Меня даже пот прошиб. И на следующее утро пришёл ко мне? Это какая-то фантасмагория. Может, я всё-таки сплю? Возможно, я и продолжала бы спать дальше, если бы Эмма, не переставая сверлить весьма неприятным взглядом, вдруг не ткнула бы в меня пальцем:

– И всё было бы нормально, если бы ты не вылезла!

Я даже ойкнула. Вечер как говорится, переставал быть томным.

– И какого дьявола тебе понадобилось? Зачем было пистолет хватать? И чего вы всё разнюхивали? Про Германа, про бокалы? Думаешь, мы не знали? Герман Димке рассказал, что вы у него были! И Клавдия мне призналась, что вы её расспрашивали! Когда ты звонила Диме, чтобы он вас к ней до Борков подвёз, мы с ним рядом на одном диване лежали! – фыркнула Эмма. – Думали, она вам поможет? Думали, что самые умные?

– Так вот кто старушку грохнул! – вырвалось у меня, поскольку не было уже сил слушать эту полоумную. – Позвонили и велели выйти на крыльцо? Скажешь – нет? Ты позвонила?

На что Эмма, нимало не смущаясь, развела руками:

– Ну, с ней промашка вышла. Дима второпях охранникам в Рыбешкино позвонил, а потом со своего телефона и ей набрал…

Тут я с некоторым беспокойством начала ощущать, что мне всё больше хочется вцепиться Эмме в волосы и повозить малость по ковру.

– А зачем Алискин дом разгромили? – взяв верх над чувствами, спросила я. – Пистолет искали?

– Пистолет? – казалось, искренне удивилась вдова. – Зачем? Колье искали. Пропало оно, сразу после приёма и пропало. Никто понять ничего не мог. Все перессорились! Да Дима потом быстро Вику вычислил. Тупой он и жадный до одури. А сначала подумали, что и правда, оно у художницы осталось!

– И… что?

– Ничто. Дима и меньших обид не прощает.

«Черт возьми, – подумала я, – а где же тогда пистолет? Не испарился же он? Впрочем, о таких пустяках Эмма может и не знать… А знает ли о том, что «Путь Бога» – фальшивка? И… знает ли о родителях близнецов?»

– А вы знаете, что ваши бандюги двух стариков убили? Ни в чём не повинных стариков?

Возведя глаза к потолку, вдова покопалась где-то в памяти и протянула:

– А-а! У которых в деревне ваша художница пряталась? – она отмахнулась от меня ладошкой. – Они сами виноваты! Сразу сказали бы адрес и всё! А Дима сказал, что старикан на ребят сам набросился и так волтузил, что те еле справились! А бабка тоже…

Что говорила дальше Эмма, я уже не слышала. Кровь бросилась мне в лицо, перед глазами поплыло и в ушах застучало. Одним махом сбив вдову с кровати на пол, я набросилась на неё сверху, молотя как попало, кулаками. Она взвыла, отбиваясь, и задёргала коленками, пытаясь меня сбросить. Ухоженное личико вдовы окрасилось кровью… Но прийти в себя и остановиться я не могла. Пока кто-то вдруг не схватил меня за плечи и не отшвырнул к стенке… Я осела. В центре комнаты стоял Коломатников. В проёме смежной двери застыли два серых субъекта. Эмма прекратила орать и оглянулась на вошедших… Взгляд её неожиданно стал безумным. Она приподнялась и, судорожно пытаясь отползти, завизжала:

– Нет, Димочка, нет! Я не виновата!

Признаюсь, но эта странная сцена меня потрясла и отрезвила. Криво улыбнувшись, Коломатников шагнул к вдове:

– Ну разве я не говорил, что все бабы – дуры?