Наковальня или молот

— Только один револьвер.

— Бери! — спокойно сказал юноша, поднося левой рукой рюмку ко рту, а правой опуская Стефану в карман что-то тяжелое.

— Заряжен. Вам надо сразу же уходить. Как раз кончается сеанс в кинотеатре «Модерн». Смешаетесь с толпой.

Стефан вернулся за столик и, подсев поближе к Георгию Димитрову, тайком передал ему револьвер, хотя народный трибун никогда в жизни не стрелял из огнестрельного оружия. Оружием Димитрова было слово, и оно не знало осечки, било без промаха прямо в самое сердце людей. Наспех составили план.

Стефан предложил:

— Я выйду первым и постараюсь отвлечь внимание тех, кто в первой засаде. Тем временем вы пересечете улицу Марии-Луизы и вместе с толпой, выходящей из кино, по улице Царя Симеона направитесь к Ломской, а оттуда — домой.

Встали. Люба дрожала. Георгий Димитров надел шляпу, застегнул пальто на все три пуговицы, поднял воротник и спокойно направился к выходу. На улице было многолюдно, из дверей кинотеатра продолжали выходить все новые и новые зрители. На стене у кинотеатра ветер теребил обрывки афиши с портретом Франчески Бертини. Тут же рядом оборванный инвалид предсказывал «судьбу». У него на плече сидел попугай, который обычно вытаскивал из ящичка свернутую записочку с «судьбой». Но никто не интересовался бедным инвалидом и его попугаем. Четверо коммунистов мгновенно смешались с толпой, выходившей из кино. Стефан заметил на углу поджидавших их молодчиков. Не говоря ни слова, он отделился от маленькой группы и направился прямо к ним. Растолкав прохожих, он подбежал к первому из громил, стоявшему у стены, и, ударив его кулаком в лицо, лягнул ногой в живот.

— До каких пор ты будешь таскаться за мной? — процедил сквозь зубы смелый чирпанец[4].

Молодчик взревел от боли. Его товарищи растерялись и пустились наутек. Георгию Димитрову, Любе и их товарищу этого было достаточно: они пересекли мостовую, вышли на улицу Царя Симеона и исчезли в направлении Ломской.

Стефан Аврамов качал медленно отступать. Молодчики из второй группы заметили, что у кинотеатра происходит что-то неладное, бросились на помощь своим дружкам, открыли огонь. В темноте раздались выстрелы. Наступил переполох. Закричали женщины. Толпа бросилась врассыпную, и улица мгновенно опустела. В окнах «Модерна» погас свет. Хозяин пивной «Здраве» поспешно запер на ключ свое заведение. Стефан Аврамов, прислонившись спиной к стене дома, начал стрелять по молодчикам, которые бегали от угла к углу, не понимая, куда исчез Димитров. Израсходовав все патроны, чирпанец проскользнул в темную улочку, стремглав пронесся мимо убогих клетушек ремесленников и, выбежав на улицу Царя Симеона, догнал Любу Димитрову, которая, простившись с мужем, спешила домой одна.

Кашлянув, чтобы не испугать ее, Стефан спросил:

— А где Георгий?

— Ах, это ты, Стефан? Георгий пошел к тебе. А что с этими?..

— Разбежались. Ну, и огрел же я одного из них…

— А теперь, Стефан, прошу тебя, иди к Георгию.

— Оставить тебя одну в такую ночь? Раз Георгий у меня, тебе нечего беспокоиться. И на этот раз все обошлось благополучно.

— Ну, пошли, только побыстрей, — сказала Люба, стараясь овладеть собой.

Они молча шли по бесконечной улице. Стефан то и дело оборачивался, но сзади не было ни души. У Ополченской Люба подала своему спутнику руку:

— Спокойной ночи! Привет Георгию. К нам не приходи — вокруг нашего дома вечно околачиваются шпики. Спасибо тебе, Стефан! Когда я вижу, какие у моего Георгия друзья, у меня на душе становится спокойнее. А ведь они могли убить тебя!

— Могли. Но я опередил их. Ради такого человека, как Георгий, и жизнью пожертвовать не жалко. Ты иди, а я постою, пока ты войдешь в дом. В случае чего — я мигом подоспею.

— Ради такого человека… — прошептала Люба Димитрова, войдя к себе в комнату и засмотревшись на портрет мужа.

Потом улыбнулась и потушила свет.

В ДЫМНОМ ШАХТЕРСКОМ ГОРОДЕ

— Алло, кто у телефона?

— Комендант Перника. А кто спрашивает?

— Военный министр.

Комендант вскочил со стула.

— Слушаю, господин министр!

— Что у вас там происходит?

— Ничего особенного, господин министр!

— Как так ничего особенного? А что случилось с вашим гарнизоном?

— Его обезоружили.

— Кто?

— Шахтеры.

— А вас, случайно, не раздели донага?

Воцаряется молчание. Комендант не знает, что ответить, обливается по́том.

Министр требует:

— Доложите, как все это произошло!

— Господин министр, вчера, узнав, что в Перник приезжает Димитров, я лично повел две роты, чтобы арестовать его, как только он сойдет с поезда. Но на вокзале его поджидало человек пятьсот-шестьсот шахтеров.

— Они не были вооружены?

— Так точно, не были.

— Продолжайте.