Наковальня или молот

— В казино, — властный голос Димитрова перекрыл общий шум, — собрались человек сто домовладельцев, чтобы протестовать. Против кого? Против депутатов-коммунистов. Почему? — в глазах его сверкнули молнии. — Потому что мы хотим взять деньги у богатых и вымостить улицы на окраинах, построить школы и больницы, потому что мы хотим выделить на строительство жилищ для бездомных 60 миллионов.

Грузчик захлопал в ладоши. Его примеру последовали остальные рабочие.

— Кто там хлопает? — возмутился толстошеий. — Где вы находитесь? Это вам не цирк!

— Вы хотите разорить тех, кто, благодаря честности и бережливости, сумел скопить немного денег. Вы проповедуете грабеж! — перебил оратора один из депутатов-банкиров и засмотрелся на крупный бриллиант, украшавший его золотой перстень.

Георгий Димитров не остался в долгу перед ним.

— Мы хотим положить конец сорокалетней практике, в результате которой горсть господ наживает состояние за счет муниципалитета, а все расходы взваливаются на плечи трудового народа.

— Вам будет приятно, если у вас отнимут часы? — ехидно спросил депутат с бриллиантовым перстнем на руке.

— Здесь речь идет не о моих часах и не о вашем золотом перстне. Я говорю о налогах на капитал, на доходы и на недвижимое имущество. Вот чего требует наша коммунистическая партия!

— Так его, товарищ Димитров! — одобрительно заметил грузчик.

— В партии коммунистов собрался всякий сброд, уголовники! — истерически взвизгнул Калинков.

— У нашей партии свыше сорока тысяч членов. В их среду могут проникнуть и подозрительные элементы. Но стоит нам обнаружить таковых, мы немедленно выбрасываем их из партии. А что делаете вы? Как увидите, что кто-то присвоил себе несколько миллионов, сразу признаете за ним большие способности и делаете его государственным деятелем.

В зале вспыхнул смех. Грузчик опять зааплодировал. Толстошеий побагровел. Председатель муниципалитета вскочил со своего места. Он решил одним ударом разделаться с Георгием Димитровым. Опять раздался его визгливый голос:

— Леса полны разбойничьих шаек, и их главари — все без исключения коммунисты! Вы засылаете их!

Но Димитров уничтожил его:

— Настоящие разбойники не в лесах, а в кабинетах, конторах, банках!

На скамейках одобрительно зашумели. Грузчик, всплеснув руками, расхохотался.

Папазов мрачно взглянул на председателя. Тот опустился в кресло, посидел с минуту, потом опять вскочил, замахал кулаками.

— Перестань же наконец! — крикнул ему депутат, которого избрали в муниципалитет официанты и повара столичных ресторанов. — Не желаем тебя слушать! Слово было предоставлено товарищу Димитрову!

— Я… я… не допущу, чтобы какой-то официант… — в бессильной злобе выкрикнул председатель и запнулся.

— Да, я официант, но у меня хватит ума как следует ответить такому председателю, как ты! — отпарировал депутат.

— Столь недалекому председателю! — добавил Мулетаров.

— Я… не нуждаюсь в советах того, кто подносит пиво и кому я давал чаевые!

Тут в спор вмешался Георгий Димитров:

— В том, что кто-то из наших товарищей — официант, нет ничего унизительного. Я горжусь, что в столичном муниципалитете есть официанты. И должен вам сказать, что, когда ваше место займет этот официант или другой вроде него, вся София будет гордиться, что у нее такой председатель!

От восторга публика затопала ногами.

— В заключение я вам скажу вот что: спасение Болгарии, Балканского полуострова, всего мира — в коммунистической революции, которая приближается! Кто не видит этого, тот страдает куриной слепотой!

Голос его прогремел над головами собравшихся в зале людей, вырвался через окно на улицу, полетел над залитым лучами заходящего солнца городом.

Председательствующий повернулся к Калинкову и процедил сквозь зубы:

— Чего ждешь? Зови полицию! Разве не видишь, что он кончил говорить? Нужно связать руки, заткнуть глотку этому…

Калинков встал и бесшумно покинул зал через боковую дверь. Димитров, вынув из кармана платок, стал вытирать им вспотевший лоб.

— Еще кто-нибудь просит слова? — спросил председательствующий. — Господин Димитров, мы выслушали вашу речь. Прошу вас, сядьте. Мы хотим послушать и других депутатов. Не думайте, что в этом совете только…

В этот момент у него за спиной шумно хлопнула дверь. Появился Калинков, бледный, как полотно. У него дрожали руки.

— Что это значит? — обратился он к Георгию Димитрову. — Провод моего телефона перерезан. Связь с министерством внутренних дел прервана. У дверей какие-то незнакомцы. Перед моим кабинетом стоят двое, засунув руки в карманы. Мы оцеплены. Это… это — революция!

Перепуганные насмерть депутаты от правых партий, толкая друг друга, устремились к кабинету председателя.

Настал страшный переполох. Толпа шумно выбежала в коридор, понеслась вниз по лестнице. Представители буржуазных партий заперлись в кабинете председателя.

Коммунисты покинули здание муниципалитета и затерялись в толпе прохожих.

Когда через десять минут, высекая копытами искры, по улице Левского к зданию муниципалитета промчался эскадрон конных полицейских, и матерый погромщик Митович спрыгнул с коня, Георгия Димитрова уже и след простыл.