Наличники

Мама не приходила на семейные встречи, в отличие от бабушки. Аня понимала, что ее в этом мире держит только она сама. Сестры и племянники давно отпустили Веронику, и только Аня в самые сложные моменты звала маму. И та всегда приходила.

Глядя на улыбающихся тетушек, Арину, непривычно легкую в общении сегодня, Петю, уговаривающего младших попробовать хотя бы одну оливку, Аня вспомнила вдруг, как к таким праздникам мама всегда пекла свою знаменитую губадию. Только на Пасху ее заменяли пышные лоснящиеся куличи. Но все дни рождения вместо покупных тортов они ели мамины фирменные пироги.

Аня вспоминала, какой мама была счастливой, когда вся в муке хлопотала на их крохотной кухне в старой квартире. Свет ложился на ее никогда не загорающее фарфорово-белое лицо, и карие глаза вспыхивали искорками, когда она смеялась. Тесто под сильными, но изящными кистями летало по доске, вздымая крохотные облачка муки. Ане всегда в этом кулинарном шедевре доставалась одна роль – натирать вареные яйца на терке и подавать миски с частями начинки, когда мама раскладывала их на уложенное в форму тесто.

– Тесто любит, чтобы его били, – шутила мама, улыбаясь.

– Кто научил тебя готовить? – как-то спросила ее Аня.

– Мама, – удивленная ее вопросом, ответила Вероника, вытирая руки полотенцем. Пирог отправился в духовку, а они заварили чай и ждали, пока он остынет, чтобы пить из любимых маминых чашек – белых с синей каемочкой и цветочным узором на донышке. – А ее научила бабушка.

– А бабушку?

– Ее мачеха. Пелагея очень хорошо готовила, да и дом вела аккуратно. Я ее не помню – мне было семь, когда она умерла.

Аня в тот день была подавлена – в школе не ладилось. Все друзья от нее отвернулись после того, как она призналась в чувствах однокласснику Артему – в него была тайно влюблена Анина лучшая подруга Ирина. Да еще живот болел, ведь недавно начались те самые дни, о которых девочки шептались в раздевалке и делали круглые глаза. В общем, тяжелая подростковая жизнь навела Аню на следующий вопрос:

– Мам, а когда тебя не станет, что я буду без тебя делать?

Вероника аж уронила полотенце. Потом, сообразив, что́ Аня имеет в виду, она подошла к дочери, обняла ее, прижимая к себе покрепче, и сказала:

– Будешь жить. А я всегда буду рядом. Только позови.

Аня тогда расплакалась, уткнувшись ей куда-то в живот – прямо в фартук, пахнущий их домом, выпечкой и мамой. А через год Вероники не стало.

Жаль, что она не успела узнать ее как человека – только как маму.

– Ань! Ты с нами? – вырвал ее из воспоминаний оклик Пети.

Тетушки обеспокоенно смотрели на нее, Арина протягивала салфетку, смягчив взгляд до почти принимающего, а мелкие почему-то притихли. Только всхлипнув, она поняла, что плакала молча и тихо, чем напугала их всех. Тут-то и новый поток слез подоспел, так что вместо салфетки Аня уже ревела в рубашку брата.

– Я не хотела портить тебе день рождения, – каялась Аня, когда немного успокоилась и выпила почти целый стакан воды.

– Ты ничего не испортила! – возмущенно воскликнула Евгения. – Глупости какие!

– Мы всё понимаем, у тебя был непростой год, – добавила Лидия, гладя ее по руке, как всегда до запястья затянутой в ткань.

Арина, забрав детей, направилась на кухню – резать торт, греть чайник и отправить детей во двор на поиски кошки, куда-то убежавшей и теперь наверняка до смерти замерзшей. Петя же сидел рядом, не убирая рук с ее плеч, словно не давая упасть назад.

– Я в порядке, – севшим голосом сказала Аня, утирая остатки слез и туши с лица. – Просто маму вспомнила почему-то и не сдержалась. Сама не заметила, что плачу.

– Так лучше, чем когда ты молча уставилась на похоронах в одну точку и ни на что не реагировала, – махнула рукой Лидия. – Мы тогда думали, что делать, если ты в себя не придешь.

– А потом как ни в чем не бывало сообщила нам, что поедешь учиться в Город, – добавила Евгения. – Такая спокойная, будто ничего и не случилось. Ни слезинки с похорон.

– Мы тебя даже к психологу записывали, помнишь?

Евгения закивала, подтверждая слова сестры.

– Десять лет прошло, а ты только оттаяла, – сказал Петя. – Я уж и не думал, что когда-нибудь увижу твои слезы.

Аня и сама забыла, когда последний раз плакала при них. Наверно, еще при жизни мамы, наверняка над какой-нибудь чепухой вроде бойкота друзей или предательства лучшей подруги, настроившей всех против нее. Тогда это, конечно, была не чепуха, но сейчас, на контрасте с произошедшим после…

Аня шмыгнула носом и, собравшись, улыбнулась.

– Спасибо, что выдержали.

Лидия всплеснула руками, а Евгения только закатила глаза.

– Семья для того и нужна, чтобы поддерживать, – сказал за них обеих Петя и крепко ее обнял.

– Чай готов! – раздался с кухни крик Арины, и все поднялись из-за стола.

После таких потрясений торт – самое то, чтобы успокоить нервы.

Когда Аня уже собиралась домой, в ожидании такси стоя перед задним окном в сад, ее за плечо тронула невесомой ладонью бабушка.