Наложница для дракона инквизитора

Мартеган Ренфольд третий негодовал. Он только что поджег сад. Огненное дыхание рвалось наружу, дракон вышел на балкон и извергал языки пламени, пока пожар внутри хоть немного не угас. Позже, вернувшись в свои палаты, он крушил мебель. И не находил успокоения.

Перед глазами нахальное лицо Софии. В Наварре тоже есть театр, имеются танцовщицы, не говоря уж о наложницах, проживающих в замке, или подаренных верным подданным, но каждая самка знает свое место. Они благоговеют перед ним, мечтаю о королевском внимании, и с жадностью и обожанием в любой момент готовы принять его плоть.

А София… дело даже не в ее оскорбительных изречениях… которые он далеко не все понял. А в ее откровенной неприязни, отвращении… Она испытывает отвращение к нему? Королю? Самому сильному дракону Наварры? Это не укладывалось в голове.

Возможно, он переоценил прекрасное создание, что парило в черной коробочке того ничтожного человечка. А слава и признание водрузили на голову Софии корону, и она не осознала, сколько великая честь ей выпала – согревать ложе самого короля.

Мартеган оскорблен, ее презрение проникло глубоко под кожу, и полосует его острыми иголками. Он мог придумать ей наказание куда хлеще. Сломать, утопить в крови, заставить ползать на коленях и с окровавленным ртом молить о королевской милости… Но он жаждал другого, не страха и презрения, а восхищения, преклонения, чтобы сама молила о королевской благосклонности, чтобы смотрела с обожанием и мечтала вкусить королевской плоти, как самого большого лакомства.

Избранная… что-то не складывалось в его голове, что-–то не давало покоя душе. Тот светлый образ, что Мартеган сохранил у себя в голове,  и вот это существо, извергающее проклятие, как заправская торговка, не сходились в его сознании.

Ее отказ танцевать… как искусно она издевалась над ним, перед гостями, так убедительно изображая нескладность. Низкий удар, который навсегда похоронил его расположение к Софии.

Но он подчинит ее, покроет собой, и после, когда девка будет заглядывать ему в рот в ожидании добавки, с упоением вытрет ноги.

А если все же права ведьма и понесет от него София, смилостивится… закроет ее в башне, и будет изредка наведываться, позволяя ублажить себя.

Одно Мартеган знал точно, она еще поплатится за каждое кривое слово, за пренебрежение. И нет ей оправданий, нет прощения.

Скривился, вспоминая площадь позора. Истекала кровью плутовка, а милости не просила, продолжала сыпать проклятиями. Он едва не поддался гневу, хотел приказать инквизитору, чтобы до смерти забил. Вовремя опомнился. Все впереди, она еще получит свое сполна.

А в данный момент правильно сделал Даркомор, что уволок ее прочь с королевских глаз. Слишком велик был гнев дракона.

– Ты звал меня, – в покои вплывает ведьма, склоняется в учтивом поклоне. – Я распоряжусь, чтобы слуги навели порядок.

– Ты уверена, что София та самая? – ему проще поверить, что она просто его прихоть.

Дракон закрыл глаза, от обиды сжал челюсти. А ведь он ждал ее как никого другого. Сколько ночей провел в мечтах о прекрасном светлом создании. А под белой оболочкой оказалась чернота.

– Разве я когда ошибалась? – ведьма ведет длинным носом. – Но тебе же надо только снять проклятие, нигде не написано, что она должна стать супругой. Будет ходить вечно беременной, и рожать тебе одно дитя за другим. И поверь, измученная вечными родами, она утратит свою привлекательность.  Склонится перед тобой и станет кроткой и покорной. А если уж и после не угомониться, я сделаю ее немой.

Рассудительность Эвджении всегда успокаивала дракона. Он всецело доверял ведьме, многое с ней связывало. Она знала все самые темные тайны короля, и бережно хранила их. Потому Мартеган привык прислушиваться к ее советам. Знал, что никогда не накличет на него беду.

– Это все потом. Для начала ее надо сломить, но так, чтобы она уверовала, что добровольно приняла судьбу. Наведайся к ней и напои зельем. Чтобы, вернувшись в замок, София истекала соками, чтобы похоть заглушила ее разум, и она раздвинула передо мной ноги в мольбах покрыть ее и заполнить лоно семенем.

Плоть восстала от этих слов, глаза загорелись, король облизнулся в предвкушении.

– Будет исполнено, Мартеган.

– И приведи мне несколько наложниц, пусть скрасят вечер короля, – ему определенно надо опорожнить чресла.

– Кого предпочитаешь?

– Без разницы. Выбери самых послушных, и сегодня я их осчастливлю…

Это всего лишь тела, мысли дракона все равно будут с той, которая не заслуживает подобной чести.

***

К вечеру я уже брожу по тонкой грани своего терпения. Я заперта в четырех стенах. Марисса особо на меня внимания не обращает. То шастает где-то, то варит какую-то лабуду. Выйти за пределы хижины не могу, иначе спалимся все. А заняться тут нечем. Пробовала спать. Не получается, мысли атакуют мою головушку.

– Инквизитор когда придет? – спрашиваю, глядя в деревянный потолок.

–Он занят. И нельзя ему часто тут появляться, это вызовет подозрения.

– А ворон где? – я бы сейчас была рада даже компании птицы.