Наложница в Гиве

– В те дни, что ты охранял Эйнава, я сумел добыть сведения, добавляющие прочности моей версии. Первым делом, я посетил Ярива. Он нагло лгал мне, но я почел за благо не опровергать его наивное вранье. Ведь если б он почуял недоверие, то изменил бы свои и Цадока планы, и мы бы не захватили их. Далее, я разыскал новую возлюбленную Цадока. Оказалось, эта парочка лелеяла мечту покинуть поселение, купить в Иевусе дом с виноградником и зажить там. Картина прояснялась. Я представил себе последовательность замыслов Цадока. Узнав о намерении тестя поделится с ним, при условии, что Дину он заберет обратно, Цадок отправился в Бейт-Лехем. Он надеялся, получив деньги, снова изгнать Дину, а с любовницей сбежить в Иевус. Однако, приобретение дома требует, как я выяснил, двухсот шекелей серебра, а Эйнав разочаровал его, обещав лишь сто. Мысленно левит уж нежился в ласковых водах новой жизни, и не доставало сил душевных отказаться от мечты. Как быть? Пожалуй, проявив терпение он наймет убийц и покончит с Эйнавом. Тогда все деньги перейдут к нему, при условии, что Дина с ним. Потом ее можно будет изгнать, и откроется дорога к счастью. Непредвиденные события в Гиве нарушили план. Он задолжал спасшему его Яриву. Долг насильникам нужно отдать быстро – лиходеи не простят долгого ожидания. Поэтому левит и слуга торопились завладеть деньгами сразу же по окончании траура. Ты, кажется, спрашивал, Янон, как догадался я о времени появления грабителей?

– Да, все логично. А как удалось обнаружить имена насильников?

– Сажи-ка мне, Янон, по дороге ко мне не слыхал ли ты какие-либо стоны?

– Слыхал. И видел, как тюремщики секут двух охранников, и у бедняг спины в крови, и они стонут. Это имеет отношение к нашему делу?

– Да, Янон. И здесь я напомню тебе о похищении золотых предметов у Цадока – мы обсуждали это. Раскрытие кражи помогло найти насильников, а также объясняет виденное тобой телесное наказание. У левита пропали две золотых цепи – большая дорогая и малая цены невеликой. Я спросил старейшин, не известно ли им что-либо о краже. Со слов Цадока я описал, как выглядела большая цепь. Бнаяу просиял лицом, а Баная и вовсе засмеялся. Оказывается, вещь эта им хорошо знакома. Дело в том, Янон, что в нашей Гиве установлен порядок – если кто из жителей желает покинуть город на ночь, он обязан оставить у старейшин дорогой предмет. Предполагается, что ценный залог поможет удержать горожанина от злодеяния вне городских стен. По возвращении вещь возвращается владельцу.

– Сомневаюсь, что такая мера поправит репутацию города, – заметил Янон.

– Любой позор можно смыть, восстановив доброе имя.

– На разбитом и склеенном из черепков кувшине видны следы.

– Согласен. Однако, я продолжаю. Бнаяу сказал, что накануне несчастья двое молодых мужчин, Арель и Дарель, оставили в залог цепь и, взявшись за руки, вышли за городские ворота. Поутру они вернулись и получили залог обратно. Баная добавил, что изрядно удивился, увидев у этих оборванцев золото. Они сразу были заподозрены в воровстве. Я подтвердил старейшинам их опасения и рассказал о маленькой цепочке. Через час Арель и Дарель были арестованы. Они сознались в краже большой цепи, а маленькая цепочка им, якобы, не известна, и если и украдена – то это не их рук дело. Об изнасиловании Дины они, по их словам, узнали утром, вернувшись в Гиву.

– Заложенная большая цепь должна была служить им доказательством отсутствия на месте преступления!

– Они на это надеялись. Слушай дальше. Пока Арель и Дарель находились под арестом, мы с тобой, Янон, доставили старейшинам нашу добычу. Завидев инструменты пыток, Ярив вспомнил план ограбления Эйнава и намерение убить Цадока. Он сообщил, что задолжал насильникам двести шекелей серебра. Мой расчет не оплошал. Цадоку требовалось двести шекелей на покупку дома с виноградником и двести – долг спасителю. Всего четыре сотни. Могар Ярива составлял двести шекелей, да двести – рассчитаться с преступниками за их уступчивость. Опять выходит четыреста. Стало быть, и левиту и его слуге необходимо было наследство Эйнава целиком!

– Я восхищен, Шем-Ханох, у меня нет слов!

– У меня есть, Янон! Слуга назвал имена насильников, с которыми он сговорился. “Это они?” – спросил его Бнаяу, приведя двух молодцов. “Да, они…” – признал Ярив. Но те запротестовали, мол впервые видят Ярива, и он лжет – ведь их не было в городе в ночь преступления, и старейшинам это известно! Тогда тюремщик привел в действие одно из своих устройств, и Арель, не выдержав боли, признался. Они с дружком Дарелем оставили залог, покинули город, дождались ухода старейшин, подкупили охранников маленькой цепочкой, воротились назад, свершили то, что теперь всем известно, перед рассветом охранники выпустили их, а позднее они вновь вошли в Гиву, как честные горожане.

– Теперь мне ясно, за что секут охранников. Я был прав, Шем-Ханох, назвав воров алчными и неразумными. Нужели эти оборванцы надеялись, что их не заподозрят в воровстве, когда они покажут золотую цепь!