Наложница Властелина Черной Пустыни (СИ)

— Повелитель! — Первой сообразила Лирина. Он вспомнил ее имя. Она вдруг изогнулась вся и как кошка принялась ластиться к нему. В минуту опасности женщины всегда льнут к сильному. Но это была ошибка. Она поняла это почти сразу, увидев остановившийся взгляд Дари.

Он уже решил, что сделает с этой сукой. С той, что посмела покуситься на его добычу. Раскаяние еще могло бы ее спасти… вряд ли. Но шанс был. Если бы Дари решил пощадить ее до того, как увидел во что они превратили нитарийку, он бы не стал менять свое решение.

Но она ошиблась, и когда Дари заметил на бледной коже той следы царапин от ногтей бешеных кошек его гарема, участь ее была предрешена.

Она это поняла. В тяжелом мире Черной Пустыни не выжить дурам без инстинктов.

Она разом побледнела, по посеревшей коже покатились крупные капли пота.

Откуда ей было знать, что Повелитель решит поиграть с новой игрушкой больше одного раза? Должна была убедиться. Дари не терпел женских разборок в своем присутствии и то, что теперь ему нужно было в них вмешиваться делало ситуацию еще хуже.

Глупость Лирины теперь обернется для нее катастрофой.

— Отошла от меня.

Она отступила, чуть не задев каблуком туфельки пальцы нитарийки.

Та замычала, сворачиваясь калачиком еще туже и прижимая руки к животу.

Они все-таки успели что-то сделать?!

Девочку захотелось схватить на руки и утащить к себе, в свою берлогу, чтобы никто больше не посмел причинить вред ей… то есть, его имуществу!

— Ты. Ты. Ты. И ты.

Он резко повернулся к своим наложницам и указал пальцем на каждую из них.

Лирину и ее подруг. Которые от этого указующего перста впали в еще большую панику.

— Отправляйтесь в комнату Лирины и я запрещаю вам выходить оттуда, — процедил он сквозь зубы. — Остальные — к охране. Скажите, чтобы выдали вам двадцать плетей каждой.

Прочие девицы принялись стенать и плакать, но четверо названных с удовольствием поменялись бы с ними местами. Потому что по виду Дари было понятно, что их ждет куда более худшая участь, чем содранная на спине кожа.

Подружки Лирины попытались что-то сказать, но она их одернула, справедливо опасаясь, что Дари разозлится еще хлеще.

Как бы то ни было, все разошлись, оставив его наедине с нитарийкой.

Эйна. Он наконец вспомнил, что она говорила ему свое имя.

Дари присел на корточки и провел ладонью по ее плечу. У них в Нитари нет гаремов и женщины имеют больше свободы, чем мужчины в Черной Пустыне. Скорее всего, она не привыкла к таким нравам. Ему было ее не то чтобы жаль, но что-то шевелилось в душе.

Он мягко развернул ее, заставляя лечь на спину.

В ее глазах стояла пелена слез. Сердце почему-то стукнулось невпопад. Она плачет не потому, что он обидел ее, а потому что не защитил.

Дерзость его наложниц разозлила Дари еще сильнее.

Не дело воина возиться с женщинами. Он должен брать их, брать жестко, а потом уходить, пока они будут возиться там сами. А он почему-то стал заниматься этой девчонкой, вместо того, чтобы долбить ее во все дыры…

Но это его дыры! Его, а не идиоток из гарема.

Он осторожно провел рукой между ног девчонки, та вздрогнула и задрожала, сжимаясь.

Дари резко шикнул на нее, разводя ее скользкие от масла бедра.

К счастью, жестокие твари не успели с ней ничего сделать. Только облили ее всю апельсиновым маслом, от чего она теперь пахла как сад в период урожая. Да и все.

Внутри у нее теперь наверняка так скользко…

Дари почувствовал, как набухший член приподнимает его легкое одеяние. Потому что воображение нарисовало ему как он разворачивает девчонку, ставит ее на четыре кости и с размаху вонзает свое орудие прямо в девственный зад нитарийки. То входит как по маслу. Потому что по маслу. Та визжит и дергается, но он продолжает долбить ее дольше и глубже, долго, долго, долго. Так долго, что боль постепенно проходит и сама Эйна начинает с удивлением прислушиваться к своим ощущениям. Потому что изнутри нее идет глубинное темное удовольствие.

Не было у Дари ни одной женщины, которая пережив его ярость в постели и подставив ему свой зад, после нескольких часов не орали от наслаждения так, что звенели подвески на люстрах. Это старый секрет пустынных мудрецов, раскрытый ими Дари в одном из путешествий. Мужчины равнин слишком торопятся со своим удовольствием от узкого тугого отверстия.

Но нахлынувшее желание так же быстро отхлынуло, когда Дари увидел взгляд девчонки. Не затравленный взгляд жертвы, а чистые ясные глаза человека с собственным достоинством, попавшего в беду. Жалость к такому испытывать невозможно, только сочувствие. И желание оттрахать тоже, потому что не будит она звериных инстинктов.

Невольно Дари проникся уважением к нитарийке, которая при превосходящих силах противника умудрилась не впасть в панику, не сломаться даже перед лицом жесточайшего унижения и боли, а сохранить человеческое достоинство. Хотя только высшие силы знают, чего ей это стоило — на лице было написано жесточайшее упрямство, губы сжаты.