Нам идти дальше

Зато большое подкрепление получила «Искра» в лице еще одного человека, который хоть и не был членом редакции, но на его помощь все рассчитывали и с нетерпением ждали. Со вчерашнего дня к постоянным мюнхенским работникам «Искры» присоединилась Надежда Константиновна. Добралась и она сюда наконец. Приключений в дороге у нее была масса, но, не дав себе и минуты передышки, Надежда Константиновна сразу взялась за работу. Ей предложили стать секретарем редакции «Искры», и она с радостью согласилась.

Маленькая колония «Искры» работала дружно, все были увлечены новым делом: за зиму и первые весенние месяцы вышло несколько номеров «Искры», и уже видно было, что газета имеет большой успех.

Служебного помещения редакция «Искры» не имела. Члены редакции работали у себя дома и для переговоров ходили друг к другу.

Об их пребывании в Мюнхене знали лишь посвященные. Жили под чужими фамилиями. Налаживалось печатание «Искры» в самом Мюнхене — тоже нелегально, без ведома германских властей. Но пока газета еще печаталась в Лейпциге. Выходила она раз в месяц и порой запаздывала. Составлять, набирать и печатать нелегальную газету было не просто. Непосредственных работников редакции всего трое, наборщик один, типографского шрифта (русского) в печатне Германа Рау хватало только на две страницы, и приходилось набирать и печатать «Искру» в два приема. Для устранения малейших неувязок колеси из Мюнхена в Лейпциг и обратно.

Время от времени из Лейпцига приезжал Блюменфельд, привозил гранки очередного номера, корректурные оттиски сверстанных полос.

Это был опытный наборщик, но по характеру человек своенравный и ворчливый.

По каждой статье, которая казалась ему неудачной или не соответствующей его взглядам, вступал в горячие споры, поднимал шум.

Являлся он прежде всего на квартиру к Засулич. Свою принадлежность к группе «Освобождение труда» он демонстративно этим подчеркивал. Затем, как бы исполнив свой долг, шел с гранками и полосами к Владимиру Ильичу, в маленькой квартирке которого почти обязательно заставал и Мартова. Скоро сюда являлась и Засулич.

— Блюменфельд, зачем вы просили меня прийти сюда? — спрашивала она у строптивого наборщика, видя, что работа над корректурой идет полным ходом. — Я нужна вам для присутствия, что ли?

— Для объективности, — отвечал Блюменфельд. — Вы тут представляете того, кто нас всех вдохновляет…

Он имел в виду Плеханова. С упрямством сектанта-духоборца он тащил Засулич на квартиру к Владимиру Ильичу для представительства от лица группы «Освобождение труда», хотя сам видел, что душа «Искры» — это именно Владимир Ильич, который с удивительным тактом втягивает всех в работу. Впрочем, в последнее время наборщик уже начинал сдавать позиции, — он все чаще обращался прямо к Владимиру Ильичу, минуя Засулич.

Мало-помалу Владимир Ильич подобрал и к этому человеку особый ключик. И тот уже не высказывался так самоуверенно, реже спорил, больше старался поглубже вникнуть в смысл искровских статей, которые он набирал.

— Вы человек железной логики, — говорил он Владимиру Ильичу, — и железной настойчивости. Качества, встречающиеся в таком сочетании в одном человеке не часто.

Вера Ивановна сама тоже проникалась все более возрастающим чувством уважения к человеку, с таким трудом создававшему «Искру» и с таким воодушевлением продолжающему каждый день кропотливо заниматься черновой работой в редакции. И всем он находил дело, и самой Вере Ивановне, и Мартову, и Плеханову, и Аксельроду, и даже Потресову, которому аккуратно посылает статьи для просмотра в швейцарский санаторий.

10

Ясный, лунный вечер. Мюнхен спит. Даже в эти весенние вечера местные жители ложатся рано. Во всем чинный порядок и размеренная по времени жизнь: в таком-то часу вставать, в таком-то уходить на покой. В десять вечера театры и концертные залы уже пустуют, на улицах почти нет прохожих.

Владимир Ильич сидит за столом у окна и пишет очередную статью для «Искры».

Окно раскрыто настежь. Ветерок доносит с улицы опьяняющий запах цветущих лип. Видно, как они шевелят черными лапами. Сияние луны делает причудливо сказочной игру света и теней в молодой листве.

Бьют часы. Без четверти двенадцать. Скорее бы утро. С почты доставят газеты, журналы, письма. Нетерпеливое ожидание утра давно вошло у Владимира Ильича в привычку.

В ссылке так было, в тюрьме. И здесь так же.

Да и как не ждать утра? Из России идут добрые вести.

Бурлит Россия. Скоро май, и можно ждать нового взлета революционной активности в Питере, Москве и других городах огромной империи, раскинувшейся почти на полсвета.

За стеною, в соседней комнате, слышны голоса Мартова и Засулич. Им давно пора разойтись по домам, но разве могут россияне ложиться рано? Разговор о делах кончен, а Юлий Осипович и Вера Ивановна все еще сидят. С ними там Надежда Константиновна и Анна Ильинична, ненадолго приехавшая в Мюнхен, чтобы повидаться с братом и Надеждой Константиновной, а заодно хоть чем-нибудь тоже помочь «Искре». У Анны хорошие связи с Москвой, и Владимир Ильич был вдвойне рад приезду старшей сестры.