Нам нельзя

— Твоя Снегурочка должна быть младше лет на пятнадцать, а нам с тобой нельзя! Ничего нельзя. Понимаешь? — встряхивая руками, убеждаю в первую очередь себя, не его. — Мне другое нужно совсем, — говорит во мне сознательное, в то время как сердце кричит остановить ссору и прижаться к его груди.

— А что тебе нужно, Саш? Почему ты вообще об этом сейчас думаешь?

— Мне нужна семья, Максим. Дети. Я бы этого хотела в ближайшие пару лет. А с тобой только секс классный. Я в двадцать два даже не думала о детях и ответственности, мы на разных жизненных этапах, я не строю иллюзий. И ты не строй, что «я твоя вся», — скрещиваю руки на груди, четко обозначая свою позицию.

Лучше сразу отдалиться. Так безопаснее, лучше. Оборвать сразу — пока никто не привык, не погрузился в фантазии.

Макс бросает на меня грозный взгляд исподлобья. У него желваки от едва сдерживаемого гнева напрягаются и костяшки пальцев белеют на зажатых кулаках.

— Ты права, — спешит ударить хлестким тоном больнее, чем я его. Внутри все сжимается и крошится. А на что я надеялась? Что отговорит? Зачем ему это? — Классный секс — это наш предел. Круто потрахались, — с ленивой усмешкой заявляет Макс.

— Я тогда сама домой поеду. На снегоходе. За тобой службу вызову, если хочешь тут остаться. А мне сложно, Макс, не могу смотреть в глаза тебе. Вижу свое предательство и тошно становится, — признаюсь, едва не плача.

Не ожидала от себя таких смешанных эмоций. Но правда, я ведь Олегу много клятв в жизни давала. Он изменил мне, но двенадцать лет жизни не сотрешь и просто так не выкинешь. Нас связывает не только брак, все куда сложнее, чем представляет этот самоуверенный наглый мальчишка, только начинающий жить.

— Удачи, — подпрыгнув с дивана, Макс демонстративно сдвигает одну из штор и открывает мне вид на завывающую за окном метель. Из-за треска камина я ее не услышала.

— Господи! Что это? Выглядит жутко, — меня в дрожь бросает от количества снега и высоких белых заносов. Тропы, по которой мы приехали, больше нет, и массивный снегоход почти полностью замело, превратив вездеходного монстра в огромный сугроб.

— Радио передает, — Максим погромче включает старый приемник с трескучим сигналом радиостанции, вещающей последние новости, — Что это самая сильная пурга за последние сто лет.

— В Сочи то ураган, то пурга. Что с природой происходит в этом году? Точнее, в прошлом….

— Непостоянная в своем мнении, как и ты, — все еще жестко отрезает Максим, поглядывая на меня насупленным взором. Расстреляет сейчас глазами.

Ну и пусть, мне хоть не так стыдно будет за свои похождения.

— Мое мнение о нас больше не изменится. И пока дом не занесло по самую верхушку, я хочу уйти. Ты правда не понимаешь, что это опасно? Мы можем здесь застрять, — призываю его рассудок я, злясь на упрямца Довлатова.

Нужно попробовать выбраться, пока не поздно. Мы же у черта на куличках, без связи, телефоны вот-вот сядут. Хватятся нас только утром. Едой тут и не пахнет. Скорее это мы для обитателей леса пахнем как деликатес.

На эмоциях я быстро одеваюсь и, забыв про влажные волосы, кутаюсь в шубу и выбегаю на крыльцо. Точнее прямиком в сугроб. Первый же порыв ветра сносит меня с ног, в глаза прилетают тысячи мелких снежинок, и зрение мое мгновенно падает, как и желание куда-либо ехать. Это самоубийство.

Не то, чтобы я серьезно собиралась ехать одна.

— Давай обратно, Саш, — Максим заталкивает меня в дом, обхватывая сзади. — Ты как маленькая, капризная девочка, — ласково шепчет он, обнимая меня. — Замерзнуть решила, малыш?

— Нет, — поджав губы и шмыгнув носом, бормочу я. Слабость накатывает волнами. Щемящая грусть и отчаянье сворачиваются в груди. — Хочу, чтобы ты не отпускал меня. Никогда.

— Я не отпущу тебя, — заглядывая мне в глаза, по слогам произносит Макс. Глаза жжет, я всем своим нутром ощущаю, что все зашло слишком далеко. Он правду говорит, по глазам вижу. Влюбился по уши, а я уже в омут с головой ушла. — Никогда.

— Я запомню эти слова, — улыбаюсь с тяжелым сердцем. Взглянув на часы, обреченно вздыхаю. Четыре утра. Сколько пройдет времени, прежде чем нас хватятся? А что потом?

— Я все разрулю, Саш. Тебя не заденет. Обещаю, — словно подслушав мои панические мысли, произносит Макс.

— Хотелось бы посмотреть, как ты это сделаешь, — скептически хмыкаю, все еще не до конца осознавая шаткость нашего положения.

— Если ситуацию нельзя изменить, нужно ее использовать с пользой, — лукавая усмешка кривит его порочный рот.

— У тебя все так легко, а для меня это катастрофа.

— Давай дождемся рассвета и будем решать по ситуации.

Уверенный твердый голос Макса, как ни странно, успокаивает паническую волну, бушующую внутри меня, и ей на смену приходит обреченное смирение.

Странно, но я верю ему. Все еще можно как-то разрулить… Даже то, что мы застряли вдвоем в чужом домике в горах. Совсем одни.

— Раз вариантов больше нет…, — пожав плечами, сдаюсь я.