Нам нужна великая Россия (СИ)

Офицеры переглядывались. Данильченко нахмурил брови, переводя взгляд с Михаила на Хабалова и обратно. Великий князь сидел, положив ногу на ногу, в узорчатом кресле, покуривая сигару. Позади него стоял лакей с серебряным подносом. По левую руку от него сидел Хабалов, поминутно вскакивавший. Поднимаясь со стула, он спохватывался, будто бы совершил какую-то глупость,

- Крови будет еще больше, если мы дадим восставшей толпе залить Зимний и всю столицу. Нет, мы будем защищаться. У нас сил хватит. А к тому времени подоспеют войска с фронта. Двух дивизий достаточно, чтобы утихомирить весь Петроград. Главное - это не бояться стихии. Вы думаете, что там, на улицах, собрался весь русский народ?

Столыпин обвел взглядом всех собравшихся. Михаил напрягся. Хабалов отвел взгляд. Данильченко, кажется, радостно улыбнулся. Занкевич покачал головой, показывая, что Столыпин не понимает важности текущей минуты.

- О, нет, я вас уверяю в обратном. Русский народ сейчас - у сохи, на фронте или у станка. Русский народ сражается на фронте ради победы. Русский народ готовится к весне, починяет соху, ищет копейку на промыслах. Русский народ вытачивает стволы для винтовок. Весь миллионный народ работает и сражается. Там же, на улицах...Что, миллионы? О, нет. Там десятки, ну, сотни тысяч человек. Это те, кто не хочет сражаться за страну. Те, кто хочет убить городового. Скажете, там голодающие? Но голодающий не будет громить продуктовые магазины, втаптывая в снег краюху хлеба. Добыв хлеб, он пойдет к семье, даст детям краюшку. Или пойдет искать заработок, потеряв работу. Там, на улицах, те, кто воевать или работать не хочет, но хочет порычать и набить морду, прикрываясь лозунгами, или поглядеть на то, как другие бьют морды. Это же так весело, не правда ли, господа? Но все эти весельчаки - далеко не весь русский народ. Страна молчит, наблюдая за происходящим. Россия вообще часто молчит, собираясь с мыслями. И вот мы, господа, собрались здесь для того, чтобы помочь России и дальше собираться с мыслями, победить в Великой войне, а не разойтись на две стенки и рвануть в кулачный смертный бой. Мы - и только мы - сейчас можем спасти Россию нашей смелостью и нашими поступками. И потому я, во имя того бремени, которое Государь-император на меня возложил, приказываю собирать всех, вплоть до юнкеров, здесь, в Зимнем. Мы не пойдем в Адмиралтейство, не пойдем по льду с десятком патронов на винтовку против пушек Петропавловки. Нет, господа, мы будем драться. И я знаю, - только благодаря этой борьбе мы победим. Во имя царя. Во имя России. Вы со мной?

Глава 7

Буди верен до смерти,

И дам тебе венец жизни...

Здесь у твоего гроба, дорогой

Петр Аркадьевич, - вот твоя

Наиболее выразительная

Эпитафия

Евлогий, епископ Холмский

Нельзя сказать, что восторженное, полное пафоса борьбы за порядок и во имя порядка, не оказало своего влияния на участников совета. Михаил отставил в сторону бокал. На лице его играли желваки, а глаза были то ли потупившиеся, то ли потухшие. Великий князь размышлял.

Считанные часы назад он беседовал с умными людьми, - Родзянко, Милюковым, Гучковым...Они рассказали о том, что творится на улицах Петрограда. Михаил и сам видел, что они правы: никогда прежде народ не был столь озлоблен. Люди готовы были растоптать любого, кто только может быть заподозрен в служении "гнилому режиму". На улицах и во дворах убивают городовых. Офицеры-одиночки скрываются от своих собственных солдат, а многие стреляются, лишь бы только не видеть этакого позора. А уж что творится в Кронштадте! Только самые решительные шаги могли спасти Россию от расползания хаоса! А хаос - это торжество немцев, германские сапоги на брусчатке Кремля, на Крещатике, на паркете Зимнего...И все могло быть решено только подвигом - дарованием ответственного министерства. Никакая сила не способна подавить народное волнение, да и к чему? Это сам народ говорит о том, чего желает. Если страна поднимается против правителя своего - может быть, дело в нем самом? Народ ведь не может быть неправ.

Они подсказали ему правильный выход. И все, что происходило в эти часы, лишь только подтверждало правоту гласа России, тех прогрессивных деятелей, которые только и могут удержать государство на краю. С каждой секундой страна подходила все ближе к этому краю, а вскоре она рухнет туда...И кто же сможет тогда поднять Россию с колен? Михаил знал, что никто, никакая сила, кроме самого Бога, не сумела бы этого сделать. А Николай этого не видел! Он был слеп! Он мог думать только о своей высокомерной жене! Так нельзя! Нужно спасать страну! А Столыпин, известный стране разве что галстуком да кровью, - разве он лучше других? О, нет! Сейчас он бессилен, совершенно бессилен.

Сын Александра Третьего едва справился со спазмом, чуть-чуть не парализовавшим все тело.