Нам нужно поговорить о Кевине

Однако потом я обратила внимание на Вики Пагорски. Когда Кевин только начал свой рассказ, она издала странный подавленный крик и широко открыла рот. Но к тому времени, как он его закончил, она уже прошла все стадии истерики – и это была преподавательница актерского мастерства. Она безвольно обмякла на своем складном стуле, и я опасалась, что она с него упадет; ее курчавые волосы словно исчезали в воздухе, как будто вся ее голова была в стадии растворения.

Стрикленд повернулся к ней, но сохранил дистанцию.

– А теперь вы, мисс Пагорски. Вы настаиваете, что этой встречи не было?

– Это.. – Ей пришлось откашляться. – Да, это так.

– У вас есть какое-либо представление о том, зачем Кевин стал бы рассказывать подобную историю, если бы она не являлось правдой?

– Нет. Я не могу этого понять. Класс Кевина – необычайно талантливая группа, и мне казалось, что мы все отлично проводим время. Я уделяла Кевину много персонального внимания…

– Кажется, именно с персональным вниманием у него возникла проблема.

– Я всем своим ученикам уделяю персональное внимание!

– Ох, мисс Пагорски, надеюсь, что нет, – сказал Стрикленд печально. По нашему маленькому зрительному залу прокатилась усмешка. – Итак, вы утверждаете, что вы не просили Кевина остаться после школы?

– Отдельно – нет. Я сказала всему классу, что, если они хотят воспользоваться моим кабинетом, чтобы порепетировать свои сцены после школы, я их туда пущу.

– Значит, вы все же просили Кевина остаться после школы. – Пагорски что-то пролепетала, а Стрикленд продолжил: – Вы когда-нибудь восхищались внешностью Кевина?

– Может быть, я и говорила что-то про его эффектные черты лица, да. Я стараюсь внушить своим ученикам уверенность в себе…

– А как насчет этого «говорить от диафрагмы»? Вы это говорили?

– Ну… да…

– И вы положили руку ему на грудь, чтобы показать, где находится диафрагма?

– Может быть и да, но я никогда не трогала его за…

– А на его поясницу, когда «поправляли его осанку»?

– Возможно. У него склонность сутулиться, и это портит его…

– А что насчет отрывка из «Эквуса»? Это Кевин выбрал его?

– Я его порекомендовала.

– А почему не что-нибудь из «Нашего городка»[266] или из Нила Саймона[267] – что-то менее пикантное?

– Я стараюсь находить пьесы, с которыми ученики могут себя соотнести, о вещах, которые для них важны…

– Таких, как секс.

– Ну да, помимо прочего, конечно… – она становилась все более растерянной.

– Вы описывали содержание данной пьесы как «эротическое»?

– Может быть, вероятно, да! Я посчитала, что драма о подростковой сексуальности и вызываемом ею смятении естественным образом понравится…

– Мисс Пагорски, а вы интересуетесь подростковой сексуальностью?

– Ну а кто не интересуется?! – воскликнула она. Ей впору было давать в руки лопату, так настойчиво она сама себе рыла могилу. – Но «Эквус» – пьеса не чувственная и не откровенная, она вся – символизм…

– Значит, именно символизм вы так энергично объясняли. И вы говорили с Кевином о лошадях?

– Разумеется – в пьесе…

– Вы говорили о жеребцах, мисс Пагорски?

– Ну, мы действительно обсуждали, что именно делает их таким распространенным символом мужественности…

– И что же именно делает их «мужественными»?

– Ну, они мускулистые, очень красивые и мощные, гладкие…

– Совсем как мальчики-подростки, – сардонически заметил Стрикленд. – Вы когда-нибудь привлекали внимание к лошадиному пенису? К его размеру?

– Возможно; как можно было это проигнорировать? Но я никогда не говорила…

– По-видимому, некоторые люди не могут это игнорировать.

– Вы не понимаете! Это молодые люди, и им быстро становится скучно! Я должна делать что-то, чтобы хоть как-то их заинтересовать!

Стрикленд позволил этой фразе на мгновение повиснуть в воздухе.

– Да. Что ж, кажется, в этом вы преуспели.

Смертельно побледнев, Пагорски повернулась к нашему сыну.

– Что я тебе такого сделала?

– Именно это мы и пытаемся выяснить, – перебил ее Стрикленд. – Но нам нужно выслушать других учеников, и у вас будет возможность ответить на их рассказы. Леонард Пью!

Ленни что-то прошептал Кевину, прежде чем пойти и сесть на стул в центре. Наверняка в любой момент один из мальчиков начал бы корчиться в агонии, потому что Добродетельная Пагорски насылала на них злых духов.

– Итак, Леонард, ты тоже встречался с преподавательницей актерского мастерства после уроков?

– Да, она прямо страстно хотела устроить встречу, – сказал Ленни со своей мерзкой улыбочкой. Его проколотый нос снова воспалился, и левая ноздря была красной и опухшей. Он недавно сделал новую стрижку – короткую, как у неонацистов, с выбритой с одной стороны буквой Z. Когда я спросила его, что означает эта буква, он сказал «пофиг», и я вынуждена была обратить его внимание на то, что «пофиг» начинается с буквы «П».

– Ты можешь рассказать нам, что случилось?

– Все было, как сказал Кевин. Я думал, мы будем репетировать и заниматься прочей хренью. И я вхожу в класс, а она, типа, закрывает дверь. На ней очень короткая юбка, знаете, почти видно ягодицы. – Ленни слегка переигрывал.