Нам здесь жить

– Оказывается, наилучший способ обучения иностранным языкам – это постель, – констатировал Сангре. – Не иначе, все дело в положительных ассоциациях во время уроков. Они, знаешь ли, стимулируют. Как знать, если б у нас в академии немецкий преподавала такая же коза, а не старичок предпенсионного возраста, может, я сейчас и на дойчландском тарахтел лучше Штирлица.

Ну а под конец им оказали великую честь – допустили присутствовать на священном жертвоприношении Перкунасу, состоявшемся в самом главном капище Литвы, на Турьей горе близ луки, образуемой впадением Вильны в Неман, в так называемой долине Свинторога. Да и как не допустить, ежели состоялось оно в честь взятия Христмемеля, а кто главные виновники этого?

То-то и оно.

Огромные костры, разведенные вблизи гигантского деревянного изображения бога Перкунаса, величественная фигура жреца, взывающая к нему, и все остальное внушало невольное уважение к происходящему действу. Впрочем, исключительно со стороны Улана. Для Петра это театрализованное представление так и осталось «развлекаловкой».

– Гляди, гляди, – то и дело толкал он в бок друга, – как лихо он забульбенил когерентный посыл на квантовом уровне. Не-е, у мужика минимум третий дан по кинематике чёрной теквон-магии, поверь мне. В таких делах я влет секу. А вот с бубнами и барабанами сплоховали, маловато. Эх, им бы «Бони-М», совсем иной разгуляй бы получился. Пару раз «Бахама-мама» исполнить и все – религиозный экстаз населения обеспечен.

Правда, смотреть человеческие жертвоприношения он не смог – отвернулся в сторону и только временами страдальчески морщился, когда порывы ветра от огромного костра доносили сладковатый запах горящей человеческой плоти. Впрочем, Улан тоже не глядел туда, предпочитая устремлять взор повыше – на темное ночное небо.

Познакомились они и с семейством Гедимина, хотя и не со всем. Его жену Ольгу Всеволодовну они повидали всего однажды – женщине нездоровилось. К дочерям, выведенными ею к гостям, друзья особо не приглядывались, а из сыновей кунигаса в Троках находились всего трое – два самых младших: подросток Любарт и кроха Явнут, да один из старших, будущий победитель татар Ольгерд. Остальные же были отправлены отцом в различные уделы на практике постигать княжескую науку управления, включая и первенца Монтвида, находившегося в старой столице Керново, как бы замещая там своего отца.

Впрочем, Ольгерду тоже вскоре предстояло уехать в Витебск, но не для постижения княжеской науки, а для женитьбы на тамошней княжне Марии. Вообще-то он должен был укатить на следующий после приезда друзей день, однако дважды откладывал свой отъезд, принимая участие чуть ли не во всех беседах Гедимина с Петром и Уланом и пытливо буравя своих собеседников голубыми, похожими на отцовские глазами. Отличие в цвете зрачков было незначительным, но если вглядываться… Если у кунигаса они были серовато-голубыми, напоминая отблеск хорошо начищенного меча, когда в нем отражается небо, то у Ольгерда голубовато-серый цвет зрачков больше походил на булатный клинок. Словом, у отца – железо, у сына – сталь.

Он и Улана с Петром слушал иначе, чем Гедимин. Тот, к примеру, когда речь вновь зашла о хитроумном взятии Христмемеля, подкидывал и свои предложения, пускай и запоздалые: «А еще лучше, если б вы… Надо было… А вдобавок стоило…». Ольгерд же помалкивал, таил от всех свои идеи, но чувствовалось – их у него невпроворот, так и просятся на язык. Но удерживал их в себе сын кунигаса, не выпускал наружу. Наверное, потому ему столь сильно понравилась фраза, произнесенная Уланом: «Тогда лишь двое тайну соблюдают, когда один из них о ней не знает». Он долго смеялся, а затем попросил ее повторить, очевидно, чтоб крепче запомнить.

Щекотливого разговора с Гедимином насчет поступления к нему на службу избежать не удалось. Да и как его избежишь, когда Улан успел отличиться и во время их отдыха. Как-то разговорившись с кунигасом по поводу усовершенствования защиты литовских замков, он посоветовал взять себе в помощь саму природу, а точнее – реки.

Если кратко, речь его сводилась к устройству возле некоторых замков плотин или водохранилищ – в зависимости от того, что позволяет рельеф местности. Разумеется, возводить их под маркой устройства водяных мельниц, чтобы об истинной цели ни одна зараза, кроме князя, не знала. Зато в случае нападения немцев литвины могут в любой момент выпустить на свободу буйный шквал воды и он запросто сметет любое войско, стоящее на его пути. Зимой, конечно, этот способ неприемлем, спору нет, зато если вражеское нападение случится летом…

Неман, конечно, для такого не годился, уж больно широкий, это ж какое водохранилище надо делать, да и берег литовский высоковат, а вот реки помельче… Взять, к примеру, Вильно, подле которой литовский князь сейчас затеял очередное строительство. Учитывая, что новый град расположен на высоких холмах, а следовательно, ни одно наводнение ему не страшно, можно запросто соорудить в одной из низинок чуть выше по течению…