Наместник ночи

Монстр уже утолил голод и теперь сидел, откинувшись на камень. Грудь его по-прежнему приподнималась и опускалась с трудом, но, кажется, монстру стало немного лучше от пищи и морозного питья айсидов.

– Здесь недалеко приток Ледяной реки делает поворот на север и дальше впадает в Лакримозу, – пояснил Калике. – По ней можно доплыть до Леса Бесчисленных Слез, куда, по-видимому, ведут вас Цветы Памяти… Если нет – мы где-нибудь свернем. Но я думаю, мои предположения верны.

– Лес Бесчисленных Слез… – послышался голос Филиппа. – Почему он так называется?

– У нас есть легенда, – отозвался Северин, – что в незапамятные времена в этом лесу жили прекрасные ледяные фейри. Их голоса были звоном хрусталя, а крылья – точно покрытые инеем лепестки белых лилий. Ледяные фейри обладали чудесным даром заставлять каждого, кто слышал их песнь, плакать. Да-да, из всех доступных разумным существам эмоций эти фейри больше всего любили грусть. Поэтому, когда в царстве айсидов случались похороны великих вождей, именно ледяных фейри звали сопровождать церемонии своей чудотворной музыкой.

Удивляетесь, отчего они избрали дар грусти вместо дара нести радость и улыбки? Слушайте дальше.

Когда в разгар погребальной церемонии в зал влетала стая ледяных фейри и наполняла воздух своими голосами, чистыми и светлыми, точно лучи рассветного солнца, от этих голосов вся грусть, что скопилась в сердцах айсидов и не могла выплеснуться, наконец-то находила выход. Внимая волшебному пению, каждый айсид давал волю слезам, и через слезы горе выходило.

А когда церемония подходила к концу и у айсидов более не оставалось слез, ледяные фейри пели последнюю песнь, и грусть, звучавшая в ней, была такой светлой, что с ней приходил счастливый покой. Оплакав себя, оставшихся без короля, айсиды вместе с фейри пели умершему эту песню, провожая его в дальний путь на север, – в тот путь, по которому не идут обратно. В путь, в конце которого короля ждала самая таинственная загадка в мире. У айсидов наконец-то находились силы смириться с горем и найти силы отпустить любимого правителя в дорогу. Они желали усопшему отгадать тайну мира и познать Великую Истину. Желали ему счастья, где бы он ни был.

А потом на айсидов снисходило полное спокойствие, и они могли принять нового короля без сожаления о старом. Ибо таковы слезы: они даруют исцеление.

Позже, когда в страну невосходящего солнца явился Мертвый Принц и занял трон в Мертвом Замке, к нему пришел Эмпирей. Южный Ветер ненавидел слезы и печаль и пуще всего среди народов севера восставал против ледяных фейри, ибо только они могли вызвать на глазах великого ветра слезы, чего тот конечно же не желал. Почему могучий Ветер Полуночи боится слез, никому не ведомо.

Но порой некоторые сторонятся слез, не хотят плакать, боясь впустить в сердце грусть, ведь с ней приходит необходимость принять то, что причиняет тебе боль. Излечение не наступает, и рана гноится долгие годы, превращая сердце в кусок трухлявого пня.

Так вот, Эмпирей преклонил колено перед Мертвым Принцем и нашептал своему черному правителю, будто ледяные фейри – изменники и задумали свергнуть Принца, и якобы есть у них такая песнь слез, которая может вернуть Принцу то, чего возвращать нельзя, и тогда Мертвый Принц лишится трона.

И Принц отдал приказ уничтожить ледяных фейри. Проведав об этом, один из древних королей айсидов поспешил их предупредить. Узнав о том, что их ждет, ледяные фейри решили исполнить последнюю песнь. Однако направили ее не против Мертвого Принца. Этой песнью фейри проводили в смертный путь самих себя.

Услышав их печальную панихиду, Полночь сжалилась над своими детьми, и, когда жаждущий крови Эмпирей ворвался в лес фейри, там никого не было. Все фейри вернулись в стволы деревьев, из которых однажды вышли, и смерть их была безболезненной и больше походила на вечный сон. Говорят, души фейри до сих пор обитают в тех деревах, ожидая последней ночи мира. Эти деревья, прозванные сикоморами, в ту ночь побелели как кости, листья стали красны от крови, а с кончиков ветвей текут с тех пор бесчисленными ручьями слезы. Их натекло так много, что они породили реку Лакримозу, – Полную Слез, и воды ее солены на вкус, точно морские. А прежнее обиталище ледяных фейри стало называться Лес Бесчисленных Слез…

Северин протянул руку, и паж-айсид – маленький, почти ребенок, – не сразу захлопнул приоткрытый рот и опомнился, что нужно поднести королю кубок. Не один Франциск заслушался рассказом короля маа: остальные айсиды тоже смолкли, уже давно не слышно было гудения голосов, лишь торжественная тишина да шепот фонтанов царили в ледяном чертоге.

После рассказа Северина айсиды не сразу вернулись к своим разговорам. Какое-то время все сидели, погруженные в раздумья.

Наконец раздался хрипловатый рокот Хоруто – и каким грубым показался его голос после Северина!

– Да, наш король, – рогатый с ухмылкой поднял кубок Северину, – хороший рассказчик быть. Хорошо говорить. Хоть и долго, но хорошо. Хоро и маа всегда любить Северин слушать, и пусть тень его длиннее ночь быть! Ооро то ооро!