Нанкинская резня

Потеря Шанхая стала ударом для Чан Кайши, лидера националистов. Столкнувшись с потерей крупнейшего китайского города, Чан попытался разрешить трудную дилемму: оборонять Нанкин от японцев или переместить всю столицу в более безопасное место. Но вместо того, чтобы остаться и защищать Нанкин самому, он переложил бремя на другого – подчиненного по имени Тан Шэнчжи.

* * *

Отношения между Чан Кайши и Тан Шэнчжи были странными и крайне непростыми. Никто из них по-настоящему не доверял другому – по сути, в разные моменты жизни оба они бывали как партнерами, так и заклятыми недругами[112]. К примеру, во время Северной экспедиции, когда националисты пытались объединить страну, Тан помогал Чану вести борьбу против феодальных военачальников. Однако Тан никогда не демонстрировал особой преданности Чану, и борьба за власть между ними дважды привела к изгнанию Тана из Китая – сперва в Гонконг, а затем в Японию. Но в 1931 году, когда разразился кризис между китайцами и японцами из-за Маньчжурии, Чан снова призвал Тана на службу, пытаясь усилить китайскую оборону. Тан быстро поднялся в китайской военной иерархии и к 1937 году стал руководителем по военной подготовке у Чана.

В ноябре 1937 года, во время нескольких военных совещаний на высшем уровне по вопросу о том, защищать или покинуть Нанкин, Тан, по сути единственный среди советников Чана, высказался в поддержку обеспечения мощной обороны. Он утверждал, что, защищая Нанкин, китайские войска смогут одновременно замедлить наступление японской армии и дать остальным китайским военным шанс отдохнуть и перегруппироваться.

Однако когда Чан спросил, кто останется и возглавит оборону, Тан и другие официальные лица промолчали. Обратившись к Тану, Чан предъявил ему ультиматум: «Либо остаюсь я, либо остаешься ты»[113]. В присутствии других Тан, несомненно, почувствовал, что у него нет выбора. «Как мы можем позволить генералиссимусу остаться?» – сказал Тан. Он пообещал, что останется в Нанкине и будет сражаться насмерть.

Решение доверить Тану оборону Нанкина стало важной новостью. 27 ноября Тан дал пресс-конференцию с целью поднять моральный дух. Он выступил перед репортерами с воодушевляющей речью, поклявшись жить или умереть вместе с Нанкином[114]. Речь его была столь страстной, что, когда она завершилась, репортеры ответили бурными аплодисментами.

Некоторые репортеры, однако, отмечали, что Тан также казался крайне взволнованным. Собственно, он только что выздоровел после серьезной болезни и, по словам одного иностранного корреспондента, выглядел «ошеломленным и дезориентированным»[115]. Он столь обильно потел, что кто-то подал ему полотенце, чтобы вытереть лоб[116].

* * *

Возможно, Чан знал, что его советник далеко не в той форме, чтобы вести борьбу с закаленным японским войском, и назначил его лишь для того, чтобы создать видимость, будто китайцы в самом деле готовы обороняться до последнего. Или, возможно, осторожность подсказала Чану, что на всякий случай стоит иметь наготове еще один план. Точно известно, что во второй половине ноября этот другой план вступил в силу. Сперва Чан приказал большинству правительственных чиновников перебраться в три города к западу от Нанкина – Чанша, Ханькоу и Чунцин, распространяя при этом слухи среди немногих оставшихся, будто их бросили на произвол любой запланированной для них японцами судьбы[117]. В течение нескольких дней улицы были забиты автомобилями, нагруженными багажом, а затем столь же внезапно они полностью исчезли[118]. Автобусы и рикши также покинули город вместе с уезжающими правительственными чиновниками, оставив город без общественного транспорта. Вскоре пропали почти все грузовики, даже те, что главным образом использовались для доставки риса из сельской местности в Нанкин. А затем, в середине ноября, появились 50 тысяч китайских солдат, заняв место уехавших правительственных чиновников[119]. Прибыв из портов выше по течению реки, они сперва выгрузили на берег множество ящиков с оружием, после чего начали занимать по собственному выбору пустые правительственные здания[120]. К декабрю в Нанкине и окрестностях находилось примерно 90 тысяч китайских солдат[121].

Войска преобразили облик Нанкина[122]. Китайские солдаты рыли траншеи на улицах, прокладывали подземные телефонные кабели и натягивали колючую проволоку на городских перекрестках, начавших напоминать поле боя. Войска также укрепили городскую стену, установив пулеметные редуты вдоль древних бастионов. Они закрыли все ворота, за исключением трех, оставив лишь узкие проходы для военного транспорта. Ворота были забаррикадированы мешками с песком на глубину более трех метров и усилены деревом и угловым железом. Одни ворота были полностью заделаны бетоном.