Нанолит

– И поэтому у тебя каждый вечер занят, – с горечью говорит Жан.

– Ну, во-первых, не каждый. А во-вторых, я не ложусь с первым попавшимся. Они выбирают меня, я выбираю их. Их никто не заставляет приходить. Меня никто не заставляет танцевать. Это свобода, которая у нас есть. Никто не может отобрать ее у меня. Я достаточно состоятельная, чтобы не работать некоторое время. И достаточно умная, чтобы найти новую работу, если потребуется.

– Ну так ты сначала найди ее, эту другую работу

– Ты не понял меня, дорогой. Ты совершенно ничего не понял…

Волны неторопливо накатывались на песчаный пляж. Из воды выскочила девочка в полосатом купальнике и подбежала к родителям, сидевшим под зонтиком на берегу.

– …как там наш дедушка, – услышала она обрывок разговора и встрепенулась.

– Мама, мама! Дедушка просил привезти кусочек моря. А я не знаю, что это.

Сидящая мама улыбнулась и подобрала лежащую на песке ракушку. Поднеся ее к уху девочки, она сказала:

– Роза, послушай! Слышишь море? Внутри ракушки находится кусочек моря. Понимаешь?

Роза сосредоточилась на звуке, потом лицо ее разгладилась, и она ответила

– Я поняла! Я найду дедушке самую красивую ракушку!

И не дожидаясь ответа, девочка побежала обратно к воде.

Обычно сны мне не снятся. Я достаточно устала за вечер, и мой организм просто хочет отдохнуть, не затрудняя мозг излишними рассуждениями. Но эта ночь стала исключением. Мне снился… мне снился человек. Он казался мне смутно знакомым, но я никак не могла вспомнить, где я его видела. Человек лежал на белой кровати, от тумбочки к нему тянулись какие-то провода и трубки. Внезапно на стене загорелась мигающая красная лампа. По телу лежащего пробежала странная судорога, его лицо повернулось, и на одно мгновение я встретилась с ним глазами. Уже просыпаясь, уже поднимаясь из пучины сна и пробивая невидимую мембрану, отделяющую сон от яви, я узнала это лицо, я узнала этого человека, который куда-то смотрел с картины, висящей у меня на стене…

– Розочка, не плачь, пожалуйста, ну не надо, ничего уже не поделать, дедушка ушел на небо, ему там будет хорошо, он долго болел, у него часто болела голова, а теперь у него ничего не болит… Не плачь, моя доченька, мне тоже очень-очень хочется плакать, но я обещала ему не реветь, и я же не реву, я же не реву… – мама девочки изо всех сил сама сдерживала слезы.

Загорелая девочка в пустой комнате растерянно сжимала в своих ручках огромную красивую ракушку.

– Давно было понятно, что к этому идет, все возможные меры были приняты, но… по крайней мере, он умер во сне и без особых мучений. «Если можно так выразиться, ему даже повезло – многие с его диагнозом впадают в кому на многие дни и даже месяцы», – произнес один из двух собеседников, находившихся в просторном кабинете, заполненном книгами и вычислительной техникой.

– Да-а, – протянул в ответ второй собеседник. – А с этим теперь что делать, – он неопределенно обвел руками главный терминал, на котором мерцали какие-то изображения и колонки цифр.

– Не знаю, потом придется, конечно, разобраться, но по крайней мере точно не сейчас.

– Что он тут вообще делал-то?

– Виртуальной реальностью занимался, все персонажей конструировал. Не то чтобы совсем в детство впал, но, как мне кажется, был недалеко от этого

– Понятно… Ты прав, сейчас уж точно не до этого… Нам бы вот о чем поговорить сейчас следует…

И они погрузились в обсуждение подготовки предстоящих траурных церемоний.

Я просыпаюсь с первыми лучами рассвета. Моя квартира выглядит как обычно. Я совершаю все положенные утренние ритуалы и уже собираюсь покинуть квартиру. Мой взгляд по привычке обегает периметр помещения – есть у меня такая небесполезная привычка. Внезапно что-то привлекает мое внимание; мозг еще не успевает обработать поступившую информацию, но глаза уже заметили какую-то аномалию, какое-то отклонение от привычной картины мира. Картина на стене. Мужчина, изображенный на портрете, исчез.

Я растерянно иду по улице., размышляя о произошедшем. В чудеса я не верю, к мистике отношусь скептически. Кто-то подменил картину? Кто? Зачем? Какой в этом смысл? Не понимаю…

На углу квартала я замечаю одинокую фи гуру мужчины, идущего со мной одним курсом. Внезапно он оборачивается, мы встречаемся с ним взглядами, и я застываю от неожиданности. Проходит несколько бесконечных мгновений, и в моей голове наступает полная ясность. Я узнаю его, человека, который был изображен на загадочном портрете. Я узнаю его, человека из моего странного сна. И впервые в жизни я обращаюсь к нему вслух:

– Здравствуй, мой Пигмалион.

– Здравствуй, моя Галатея. Ты свободна.

– Я знаю.

Автоматическое производство