Наондель

Золотые ворота захлопнулись у меня за спиной. Я подбежала к окну и выглянула из него. Увидела крыши, деревья и зеленые поля вдалеке. Но моря нельзя было разглядеть, даже запаха его не ощущалось.

Я была одной из последних, кто попал в дайрахезин. И первой, кто решил бежать.

В Охаддин я попала поздним летом вскоре после войны, в которой погибли все три сына этого человека. Думаю, поэтому его потянуло ко мне, захотелось кого-то унижать. Дайрахезин был полон запахов фимиама, который жена жгла в память о своих сыновьях. В то время она почти не появлялась. В те краткие моменты, когда я видела ее, она шла медленно и неуверенно, словно не понимая до конца, где находится. Всегда опираясь на своего младшего сына, Орано. Лицо у нее было белое, как пергамент. Старая, сломленная женщина.

Женщины в дайрахезине старались даже не смотреть в мою сторону. Не желали видеть мое уродливое лицо. Они боялись, что если они во время беременности посмотрят на меня, у них родится ребенок с таким же уродством, как у меня. Единственные, кто разговаривал со мной, кого не страшила моя раздвоенная губа, были служанка Эстеги и темнокожая женщина, которую называли Орсеола. Она была гораздо старше меня, однако мы в каком-то смысле подружились.

Время в дайрахезине тянулось медленно, было вязким, как сироп. В детстве я привыкла работать на семью. Ради нашего выживания. В лодке с отцом и братом, в любой день года. Я ставила сети и неводы, доставала из сетей рыбу, чистила ее. Ныряла за устрицами и мидиями. Охотилась с гарпуном за большой рыбой. Приносила пользу, была частью важной сети. Но здесь, в дайрахезине, было совершенно нечем заняться. Мои руки безжизненно лежали на коленях. Я медленно усыхала, съеживалась.

Уже настала ранняя осень, когда я заметила, что жду ребенка. Я тут же решила: этот ребенок не должен родиться в неволе. Это не будет его ребенок. Только мой. И моя обязанность – дать ему жизнь, о которой не придется сожалеть.

Однажды ночью мне приснилось, что я сижу на носу рыбачьей лодки и ветер треплет мне волосы. Воздух имел соленый привкус. Лодка подо мной была небольшая, но крепкая и устойчивая, с серо-зелеными парусами. Едва проснувшись, я побежала разыскивать Орсеолу.

Ее я нашла у пруда во внутреннем дворе, где она сидела, окуная свои ловцы снов в воду. Она называет это «топить сны». Я не знаю, что она имеет в виду.

– Это ты показала мне лодку?

Орсеола покачала головой. От воды ее руки стали совсем темными. Она не подняла глаз, но прекратила свое занятие.

– Нет. Но я ее видела. Это самый прекрасный сон, какой я видела с тех пор, как попала сюда.

Голос ее звучал глухо и без всякого выражения. Потом она взглянула на меня и подняла брови.

– Вкус свободы будет преследовать меня весь день.

Такая она. Настроение у нее меняется за секунду. Непредсказуема, как летний шторм.

– Эта лодка будет моей, – заявила я. – Я назову ее «Наондель».

– И куда ты на ней поплывешь? Домой, маленькая колюшка?

– Да. – Я дождалась, пока она снова поднимет на меня глаза. – Домой к морю. Ты знаешь, что тот дом, где я выросла, мне больше не дом.

Орсеола покачала головой.

– Никакого приданого, маленькая колюшка. Какая трагическая история! Единственная из нас, попавшая сюда по собственной воле.

Я стиснула зубы, чтобы не выпустить все то, что рвалось наружу.

– Но везде, где есть море, я дома.

Она отвернулась от меня, перебирая кучу своих ловцов снов. Жемчужины и косточки, чистые и влажные, блестели на солнце.

– Ты можешь найти мне лодку, – сказала я. – Обыскать все те сны, которые попадают к тебе. У кого-то есть серая рыбацкая лодка с узким носом и серо-зелеными парусами. Я знаю, что есть. «Наондель» показалась мне, потому что хочет стать моей.

– И далеко ты можешь уплыть на такой лодке? – спросила Орсеола, по-прежнему не глядя на меня.

– Как угодно далеко, хватило бы запасов воды и продовольствия.

– За южным морем есть страна, – проговорила она. – Терасу. Там, вероятно, кто-то еще жив. И уже простил меня.

Я взглянула на нее. Она непредсказуема, но пользуется большей свободой, чем остальные обитательницы дайрахезина. Иногда она покидает Дом Красоты, бывает во дворце правителя. И если я попросила ее разыскать тот корабль, значит, она уже посвящена в мой план. Я хотела бежать. Не могла отказать ей.

– Там мы будем в безопасности?

Она не ответила. Что-то произошло в ее стране. Это я понимала. Но не знала, что именно. И что ждет нас там.

Я посмотрела на клочок голубого неба у нас над головами. Там проплывало одинокое облако. Оно обещало спокойную погоду и солнце. Я повернулась к Орсеоле, решив связать свою судьбу с ее.

– Мы можем уплыть туда вместе. Но ты должна помочь мне найти лодку. Где-то она есть. Обыщи все сны, которые прилетают с побережья.

Орсеола пожала плечами, словно все это ее нисколько не волновало.

– Но как мы попадем на побережье? Как выберемся отсюда?

– Об этом мы подумаем позже. Для начала нам нужна лодка.