Нападающий

Отдых и медицинская помощь смягчили самую сильную боль, но все еще болело все тело, а голова пульсировала в том месте, где я ударилась об угол журнального столика. К счастью, угол, под которым я упала, означал, что я отделалась только раной и легким сотрясением мозга; все могло быть гораздо хуже, если учесть все обстоятельства.

Однако то, что я видела, как двое самых дорогих мне людей избивают друг друга в моей больничной палате, не способствовало скорейшему выздоровлению.

— Ты ублюдок! — Винсент снова замахнулся на Ашера. — Ты солгал мне!

— Мы собирались тебе рассказать. — Ашер увернулся от удара. — Вот почему мы этого не сделали!

— Ты…

Дверь снова распахнулась, прервав ответ Винсента. Доктор вбежал внутрь, за ним Карина, Бруклин и одна из медсестер.

В воздухе раздавались крики, вопли и ругательства.

Мне хотелось кричать вместе с ними. Мне хотелось стоять, кричать, делать что угодно, только не быть наблюдателем собственной жизни, но я не могла собраться с силами.

Мигрень распространилась на мои глаза, виски, челюсть. Везде.

— Хватит! — Мой врач наконец взял ситуацию под контроль. Ее глаза сверкнули яростью. — Все вон.

— Но…

— Вы не можете…

— Она не…

— Я не хочу этого слышать! У меня здесь отдыхает пациент… — она указала на меня, — …а вы тут деретесь? Вы должны быть рады, что я не вызвала охрану. А теперь убирайтесь! — Для такой доброй на вид старушки у доктора Амбани был просто чертовски громкий голос.

Как будто туман рассеялся, и они наконец-то поняли, что я нахожусь в комнате с тех пор, как Ашер открыл дверь.

Винсент и Ашер повернулись ко мне с потрясенными выражениями. Чувство вины прорезало ужасные линии на их лицах, но доктор не дал им возможности извиниться.

Она ткнула пальцем в сторону двери, и они вышли, опустив головы от стыда.

Я пыталась что-то сказать, прежде чем они уйдут, но слова не слетали с моих губ.

Я высосала остаток своей энергии, разговаривая с Ашером, а затем с Винсентом, когда они только приехали. Это было чудо, что я могла держать глаза открытыми.

Доктор Амбани и медсестра суетливо подошли ко мне. Они суетились, толкались и обменивались тихими бормотаниями, но я не могла разобрать, что они говорили.

Множество чувств застряло у меня в горле.

Я хотела сказать Ашеру, как я тронута тем, что он пропустил матч ради меня, и что все будет хорошо. Наш секрет был раскрыт, а это означало, что худшее позади.

Я хотела извиниться перед Винсентом за то, что скрывала от него наши отношения, и заверить его, что ему не нужно обо мне беспокоиться. Что это не ситуация Рафаэля 2.0 и что я счастливее с Ашером, чем когда-либо.

Я хотела напомнить им, чтобы они не позволили сегодняшнему дню разрушить их хрупкое перемирие, потому что они были гораздо лучше, как друзья, чем как враги.

Мне хотелось многое сказать, но им придется подождать.

Моя хватка сознания ускользнула. Стальные якоря затянули мои веки, и наступила темнота, закрывая остальной мир.

Я позволил Винсенту нанести первый удар, но после этого нас было не остановить. Я чувствовал себя виноватым из-за того, что солгал ему, но я не чувствовал себя настолько виноватым, чтобы служить его послушной боксерской грушей.

К тому времени, как доктор выгнала нас из комнаты, мы оба были измотаны еще больше. Из пореза на моей губе в рот капала кровь, а на его челюсти красовался темный синяк.

Мне было стыдно драться с ним, когда Скарлетт лежала прямо там, но, когда Винсент замахнулся на меня, во мне включился инстинкт «бей или беги», и я забыл обо всем, кроме самообороны.

Доктор Амбани и медсестра остались в палате, пока мы смотрели друг на друга в коридоре.

Либо день был затишьем, либо персонал больницы предупредил не задерживаться около нас, потому что коридор был пуст, за исключением двух медсестер в дальнем конце. Вокруг не было никого, кто мог бы подслушать или записать нас, кроме Карины и Бруклин, которые, казалось, были ошеломлены быстрым развитием событий.

Кулаки Винсента сжимались и разжимались.

— Как долго это продолжается?

Я предположил, что он имел в виду мои отношения со Скарлетт.

Правда уже вылезла наружу. Я мог бы рассказать ему всю правду.

— С июля.

— Июль? — Я поклялся, что видел, как из его ушей клубился пар от необузданного гнева. — Вы тайком тусовались за моей спиной почти три месяца?

— Как я уже сказал, мы не говорили тебе, потому что знали, что ты так отреагируешь. — Раздражение щелкнуло зубами, придав моим словам больше остроты, чем я предполагал. Мне следовало бы проявить больше снисходительности к Винсенту, учитывая, что ему пришлось иметь дело с двойным ударом — нашими отношениями и госпитализацией его сестры, — но я был слишком напряжен и измотан, чтобы обращать на это внимание. — Для протокола, мы не хотели встречаться или держать это в секрете от тебя после твоего возвращения в Лондон. Это просто как-то… случилось.

Это было неубедительное оправдание, но сейчас не время и не место объяснять тонкости последних трех месяцев.