Наперегонки с судьбой

Жизнь, простая и сложная, справедливая и не очень, жестокая и милосердная – разная, снова, как река, потекла вокруг. И то, что раньше казалось раздражающим, или, наоборот, незначительным, заиграло совсем другими красками.

Она жива!

Но организм, столько раз за последние часы, действующий на пределе возможностей и нервы, натянутые до предела и даже перетянутые, дали сбой. Ноги у Александры подкосились и, как не пытался Крис поддержать её, она села прямо на стылую землю и разразилась рыданиями, судорожными, истеричными – неудержимыми.

– Что?.. Что с тобой случилось?.. Александра… – потрясённо выдохнул он, никогда не видевший её в таком состоянии.

Наверное, думал, что она плакала от ужаса и боли. Это, конечно, тоже. Но больше всего – от счастья, что выжила.

Александра не пыталась останавливаться. Она дала себе волю в выражении эмоций, чтобы вылить всё, выплеснуть. Чтобы ничего не осталось на дне души, чтобы потом приходить ночами и мучить.

К ним бежали люди. Мелькали лица. Что-то говорили.

В другое время присутствие Люциана, о чём-то резко переговаривающегося с господином Мессенджером привлекло бы её внимание. Сейчас Александре было просто всё равно. Гораздо важнее казалось тёплое одеяло, опустившееся на плечи.

– Как ты?.. Ты в порядке?.. – допытывался Дэмиан, стараясь поймать её взгляд.

– Теперь уже да, –  сказала она.

– Отойдите, молодой человек.

– Она моя родственница! – попытался возмутиться молодой человек.

– И моя, между прочим, тоже!

– Отойдите оба, вы!.. Родственники! – рявкнул на них врач.

Александра почувствовала укол в вену и позволила себе скользнуть в сон.

Всё позади. Теперь всё действительно позади. Они все в безопасности.

Глава 33

Пришла в себя Александра не в своей комнате, как ожидала, а, судя по окружающей обстановке, в лазарете. Обстановка вокруг была самая что-ни на есть больничная: ряд белый кроватей, ширм, прикроватных тумбочек – всё в белоснежной, как свежевыпавший снег, гамме.

Люциан Холливел из общего тону не выбивался. Его белоснежный костюм и светлые волосы идеально соответствовали общему тону.

– Привет, Лекса, – сказал он, когда понял, что девушка проснулась. – Мне очень бы хотелось быть оригинальным, но в данной ситуации не спросить, как ты себя чувствуешь, невозможно. Итак? Как ты себя чувствуешь?

– Весьма странно, – пробормотала Александа, пытаясь сесть, опираясь на подушки. – На душе впервые за долгое время очень хорошо, а физически – как разбитая телега.

– Ты расскажешь нам, что случилось?

Она подняла на Люциана взгляд. Колебаний не было. Да, Дэмиан говорил о том, что когда-то его отец дружил с её, но ведь столько лет он прожил бок о бок с Росио.

– Вряд ли.

– Что ж? Жаль. Получается, что ты не доверяешь мне.

– И с чего бы мне вам доверять? За время нашего знакомства вы не совершили ничего такого, из-за чего я могла бы проникнуться этим добрым и светлым чувством.

– Я в курсе, что ты убила Росио.

Александра замерла, пытливо вглядываясь в черты, так напоминающие ей кузена – такие же резкие и совершенные, но при этом выражении лица у мужчины, что сидел сейчас перед ней было строже. Люциан был жёстче и сильнее сына, у того лицо было почти нежным, как у девушки, у отца же оно приобрело зрелую завершённость. Мужчина, сидящей сейчас перед ней, был уверен в себе и в чём-то мог проявить жёсткость, не исключено, что даже жестокость – в этом Александра не сомневалась.

– Что вы знаете?.. – переспросила она так, словно не всё поняла или расслышала и ей требовались уточнения.

А сердце заколотилось в ожидании неприятных сюрпризов и нового открытия неприятных тайн.

– Мне следовало раньше понять, кто он и что он такое. Я проявил удивительную для моих лет доверчивость. Но мы так давно знали друг друга. Мне казалось, я хорошо его знаю.

– И вы стали доверять ему?

– Доверять? Ну, я бы так не сказал. Хотя, может быть, и так. Но скорее, я неправильно его просчитал. Думал, что Росио Мортэ желает если не возвращения твоего отца, так уж твоего – точно. Он был так убедителен в своей любви к Морелле…

– Очень, не правда ли? Мы все купились. А он был хитрым лжецом и манипулятором. Единственное, что для него имело значение по-настоящему – он сам. Его благополучие. И деньги моего деда, которые он так привык получать и с которыми не готов был расстаться.

– Думаю, что много лет назад он испытывал к твоей матери нечто вроде любви, но, когда Морелла его отвергла, он стал мстить.

– Это он её убил. И многих других – тоже. И меня пытался.

Люциан усмехнулся:

– Глупец. Плохо он знал Спайдеров. Тех, кто в сговоре с самой Госпожой Смертью голыми руками не возьмёшь.

– Спасибо за комплимент.

– Официально Мортэ погиб при пожаре, возникшем во время очередного магического опыта. Прискорбное событие, но иногда такое случается в нашем обществе… я понимаю, что тебе это вряд ли понравится, но на похоронах придётся если не скорбеть, то явиться в трауре – обязательно. Пусть ректором он был ничтожным и по времени, и по достижениям, но всё же он был твоим учителем. А ещё и официально – отчимом.

– Пусть горит в аду, – процедила сквозь зубы Александра.