Наперегонки с темнотой

Едва услышав этот голос, я рывком сел в постели. Остатки сна разлетелись в стороны, как осколки разбитого вдребезги стекла.

— Что случилось? — с трудом шевеля резко онемевшим ртом, задал я вопрос.

— Приезжай, — повторил он, а затем в трубке раздались короткие гудки.

«Черт! Черт! Черт! Что там стряслось?» — оглушительным огненным залпом прогрохотало в голове.

Отшвырнув одеяло, я вскочил с раскладушки и, стараясь не разбудить Терри, торопливо натянул на себя одежду. Мысли судорожно бились внутри черепной коробки, с каждой секундой изобретая все новые и новые варианты. Одно было несомненно — произошло что-то по-настоящему скверное, иначе бы Роб не позвонил мне в таком состоянии.

Спустя несколько минут я выбежал из подъезда, сел в машину и завел мотор. На улице уже начинало светать, на небе догорали последние звезды, а вокруг стояла глухая, непроницаемая тишина. В предрассветном сумраке эта тишина показалась мне зловещей.

До фермы Дэвисов было минут пятнадцать езды, я же домчался за восемь. Подъехав почти к самому порогу, в свете включенных фар я разглядел в одиночестве сидящего на ступеньках Роба. Он сидел, низко опустив голову и, казалось, не замечал ничего вокруг.

Из одежды на нем были лишь мятые пижамные штаны, ботинки и распахнутая настежь потертая куртка. Она обнажала его густо поросшую седой растительностью грудь, но несмотря на утренний холод, он не делал попыток ее запахнуть. В руках он сжимал ружье.

Заглушив двигатель, я выскочил из машины и бегом направился к нему.

— Роб, что стряслось?

Услышав вопрос, он поднял на меня пустой взгляд и посмотрел так, словно не узнает. Его взлохмаченные вихрастые волосы и сгорбленные плечи говорили сами за себя, поэтому внутренне я уже знал — сейчас он скажет что-то страшное. Что-то такое, после чего ничто уже не будет по-прежнему.

— Где Айлин? — внезапно севшим голосом спросил я.

Он вновь уронил голову на грудь и чуть слышно пробормотал:

— В кухне.

Стремительно взбежав по ступенькам, я почти толкнул входную дверь, как он тихо проговорил:

— Я запер ее там. Она в чулане.

— Запер? Что значит запер?

Я круто развернулся и в ужасе уставился на его лохматый затылок. Отметив про себя, что волосы у него мокрые, как будто он только что вышел из душа, я в нетерпении повторил:

— Что значит запер, Роб?

— Айлин больше нет, Джон.

Обернувшись, Роб посмотрел в мое лицо прямым обездвиженным взглядом, а я разглядел в его глазах столько неприкрытого страдания, что на секунду мне показалось — вот-вот он разрыдается, точно осиротевшее дитя. Но вместо того он опять уронил голову на грудь и сделал это так, словно она была до того тяжела, что шея его не могла выдержать ее неподъемного груза. Во всей его застывшей позе читалось беспредельное отчаяние. Отчаяние человека, потерявшего всякий смысл жить.

Отойдя от двери, я с грохотом рухнул возле него. Роб не шелохнулся, а мне потребовалось много времени, прежде чем вновь обрести голос. Положив ладонь ему на плечо, я с осторожностью спросил:

— Что произошло?

Он долго молчал. Роб молчал минуту, две, три, но я видел, что он собирается с силами, чтобы начать говорить, а потому не торопил его. Наконец хриплым, будто от долгого крика надорванным голосом он забормотал:

— Под утро вернулся Тодд. Он был не один… — Эти слова дались ему с огромным трудом, так что после них он надолго умолк и будто погрузился в полусонное состояние. Я уже собирался слегка потормошить его, но он продолжил сам: — Айлин всегда рано просыпается… Всегда… Я обычно слышу, как она встает, а вот сегодня… Надо же, сегодня я спал так крепко, что даже не заметил, когда она ушла… Она, судя по всему, отправилась в кухню, а дальше я не знаю, что произошло… Она зачем-то открыла им дверь.

Роб снова затих в отрешенной позе, а я терпеливо ждал, когда он возобновит свой рассказ. Меня так и подмывало встряхнуть его за плечи, заорать, чтобы поскорее выложил все подробности и даже, не дожидаясь их, самому вбежать в дом, но я принуждал себя сидеть смирно. Я видел, что его состояние близко к некой критической отметке и если сделать что-либо подобное, сложно предугадать, как он отреагирует. Возможно, это будет вспышка гнева или, напротив, он погрузится в еще более продолжительное молчание.

— Меня разбудил ее крик, — немного окрепшим голосом сказал он. — Я схватил ружье и побежал вниз, но как только слетел с лестницы, на меня набросился здоровенный ублюдок. Он был заражен.

— Ты убил его? — с усилием шевеля одеревеневшими языком спросил я.

Я уже догадывался о концовке рассказа, но во мне еще теплился слабый проблеск надежды. Я знал, что это невозможно — ведь он сказал, что Айлин больше нет и подобное могло означать только одно, но все же мне до отчаяния хотелось, чтобы Роб побыстрее завершил свое долгое повествование, а после улыбнулся и заверил меня, что все закончилось хорошо.