Наперегонки с темнотой

Повсюду на полу и стенах виднелись пятна от пролитого кофе, валялись осколки битой посуды, а на кухонном столе в луже супа лежала перевернутая кастрюля. Все говорило о том, что недавно здесь произошла настоящая бойня. Чулан был заперт на металлический засов, но оттуда отчетливо доносились хрипы и такое знакомое горловое бульканье. Было почти невозможно поверить, что эти звуки издает Айлин.

Не отставая, Роб следовал за мной, но когда я прошел в кухню, остановился на пороге и уперся взглядом в закрытую дверь чулана. На короткое мгновение я испугался, что он опять впадет в буйство или, что еще хуже, не сможет выстрелить в нужный момент. Роб и Айлин три десятилетия были практически одним целым и я не мог представить, как он справится с задуманным.

В голове промелькнуло, что я бы не желал оказаться на его месте, но если он подпустит ее слишком близко, у меня не останется выбора. Если Роб не справится, стрелять в Айлин придется мне.

Внимательно вглядевшись в его лицо, я спросил:

— Роб, ты уверен?

Он перевел взгляд на меня и кивнул, но теперь уже я не был уверен. Возможно, оставить ее запертой в чулане не такая уж плохая идея? Мне совсем не хотелось смотреть, как мой лучший друг выстрелом в лоб убьет единственную женщину, которую когда-либо любил. Даже если теперь эта женщина превратилась в жаждущее заразить всех вокруг чудовище.

Так как я медлил, он сказал:

— Открывай. Я смогу.

Он был поразительно спокоен. Сжимая в руках взведенное ружье, Роб сосредоточенно глядел на дверь и ждал. Мне оставалось лишь надеяться, что он до конца понимает, что именно ему предстоит сделать. Держа наготове обрез, я набрал полные легкие воздуха и уже протянул руку к засову, как он вдруг воскликнул:

— Постой!

Оглянувшись, я натолкнулся на пристальный взгляд его серых глаз. Они были покрасневшими от пролитых слез, но в то же время светящийся в них лихорадочный блеск придавал им холодное выражение. На секунду я струсил. В мозгу кометой пронеслась мысль, что, помешавшись от горя, Роб может запросто пальнуть в меня.

— Ты бы выстрелил в Анну? — спросил он. — Выстрелил, если бы там была она?

На шее у меня выступил ледяной пот. Его вопрос поставил меня в тупик, но, казалось, он с такой щемящей тоской ждет моего ответа, словно от него зависит вся его дальнейшая жизнь. Набравшись мужества, я посмотрел на него в упор и с твердостью произнес:

— Да. Я бы не позволил ей стать одной из них.

Произнеся это, я нисколько не кривил душой — я бы действительно поступил так. Видимо, прочитав это в моем лице, Роб опустил голову, но тотчас вскинул ее вверх и дал мне знак, что на этот раз точно готов. Я потянул засов. Взвизгнув металлическим лязгом, он с легкостью поддался, после чего я резко дернул дверь и отошел на шаг назад.

В чулане было темно, поэтому Айлин не сразу сообразила, что наступил рассвет. Стоя между полок с припасами, она находилась в глубине узкого прямоугольника комнаты, но как только дверь распахнулась, стремглав направилась к выходу. Однако едва утренний свет достиг ее страшно почерневших глаз, она замерла.

Все произошло очень быстро. Я успел лишь подумать, что это уже не Айлин, а просто еще одна уродливая зараженная тварь, затем уловил ее полный ненависти взгляд и движение в сторону Роба. В следующую секунду раздался оглушающий выстрел, после которого чудовище, бывшее когда-то женой моего друга, рухнуло на пол с дыркой вместо лица.

— Прости, милая, — едва слышно прошептал Роб. — Я должен был это сделать.

Он опустил еще дымящееся ружье и стоял, разглядывая то, что осталось от его жены.

— Роб? — неуверенно позвал я. — Ты как?

Сквозь плотно сжатые губы он выговорил:

— Нужно ее похоронить.

Глава 32

Нередко слова, что мы произносим поддавшись гневу, обиде или просто под действием мимолетной глупости, заставляют нас потом испытывать чувство глубокого раскаяния. Иногда такие слова слетают с наших губ прежде, чем мы успеваем их осмыслить. Стоя над свежевырытой могилой Айлин, я сказал Робу фразу, о которой тут же горько пожалел. Едва договорив ее, я четко понял, что об этой случайно брошенной реплике буду сожалеть до конца своих дней.

— Я ведь предупреждал, что вам нельзя оставаться в этом доме, — сказал я ему. — Если бы ты меня послушал, Айлин была бы жива…

Роб поднял на меня блуждающий взгляд, в котором одновременно отражалось столько различных эмоций, что казалось невозможным вместить их все в одном человеке. В его глазах было чувство вины и смертельная тоска, жгучая ненависть и отвращение к самому себе, растерянность и злость, недоумение и страх, но довлела над всеми этими чувствами такая невыразимая боль, что невольно я отшатнулся.

Мы похоронили обезображенное тело Айлин у холма за фермой Дэвисов. Роб выбрал место под высокой плакучей ивой, сам опустил ее в могилу, а затем засыпал землей. Сверху он водрузил импровизированный крест, изготовленный из двух толстых, накрепко связанных веревкой палок.