Наперегонки с темнотой

Мутным взглядом я обводил незнакомое помещение, отмечая про себя различные детали обстановки. Я лежал на кровати с воткнутой в вену иглой, а надо мной простирался высокий, во многих местах потрескавшийся потолок. Вместо стен пространство ограничивали перегородки с натянутым темно-зеленым брезентом, откуда-то сбоку лился слабый, чуть желтоватый свет.

Сперва мне казалось, что кругом очень тихо, но позже я стал различать негромкий храп и сопение спящих где-то поблизости людей. Иногда к этим звукам примешивался чей-то одинокий стон, но он довольно быстро смолкал. По тускло горящему свету я догадался, что сейчас ночь и в этот момент наконец вспомнил, где нахожусь.

Кое-как сфокусировавшись на Лоре, я с усилием разлепил растрескавшиеся губы и задал вопрос:

— Где… где Терри?

Голос, задавший этот вопрос, был чужим и слабым. Я даже не сразу сообразил, что принадлежит он мне.

— Не волнуйтесь, с ней все хорошо. Она спит. Здесь, недалеко, — Лора указала куда-то назад, но так как я предпринял попытку сесть, поспешно наклонилась и мягким, ловким движением уложила меня обратно. — Лежите, не вставайте. Думаю, вам пока нельзя подниматься. Хотите воды?

— Да… пожалуйста.

Она отвернулась, чтобы налить воды, а я заглянул под одеяло. Одежды на мне не было. Пошарив глазами в поисках своих вещей и обнаружив лишь деревянный стул, на котором, по всей вероятности, ранее сидела Лора, стойку капельницы, соединенную со мной прозрачной трубкой и заваленный медикаментами металлический стол, тем же чужим слабым голосом я спросил:

— Лора, где моя одежда?

Правой рукой она уже поднесла к моим губам жестяную, до краев наполненную водой кружку, а левую просунула под голову и, придерживая затылок, помогла напиться. Пил я жадно. Стукаясь зубами об металл, я делал большие, торопливые глотки, отчего вода не умещалась во рту и холодными каплями стекала по подбородку на шею.

— Тише, не торопитесь так, — ласково прошептала Лора. — У вас была сильная лихорадка, Джон. Вы целых двое суток провели в бреду, а температура поднималась выше сорока одного градуса. Врачам только сегодня к вечеру удалось ее сбить. Терри почти не отходила от вас, но когда стало ясно, что все позади, я отправила ее спать. Она не хотела уходить, но я настояла.

— Какое сегодня число?

— Уже три часа утра, так что сегодня четвертое марта. — Убрав от моего рта пустую кружку, она поставила ее на стол с медикаментами. — Я попробую разбудить медсестру, чтобы она вас осмотрела.

— Нет, постойте! — Я схватил ее за руку. — Тот военный, что нашел нас… Он обещал, что пошлет кого-нибудь туда…

— О! — садясь ко мне на кровать, воскликнула Лора, но тут же прикрыла рот ладонью. Она просияла улыбкой, правда уже через секунду та погасла и сползла с ее лица. — Да, он сдержал обещание и туда действительно ездил поисковый отряд…

Опустив голову, она замолчала, а я судорожно сглотнул и, заранее зная ответ, все же спросил:

— Они никого там не нашли?

— Нет, нашли! — оживилась она. — Это чудо, но Чарли вместе с Элис, миссис Мартин и ее сыном Хью удалось убежать. Они спрятались в пустом доме неподалеку, но, думаю, Чарли утром сам вам обо всем расскажет. Он приходил сегодня трижды, но вы спали. Все они сейчас тоже здесь…

— Это все? Только четыре человека?

— Да, только четверо.

Голова Лоры вновь понуро опустилась вниз. Помолчав, она еще немного посидела рядом, а потом поднялась и пошла за медсестрой. Они вернулись через несколько минут.

Пока медсестра проводила манипуляции по извлечению из меня капельницы, а также измерению пульса, давления и температуры, я пробовал восстановить в памяти прошедшие события, однако сознание мое находилось в странном пограничном состоянии. Разум был затуманен и вспомнить случившееся той ночью и после нее мне удавалось с трудом, зато очень живо в мозгу всплывали недавние бредовые видения и преследовавший меня навязчивый страх. Находясь под влиянием этой своеобразной дихотомии, я так и не сумел воссоздать всех эпизодов произошедшего.

В голове роилась масса вопросов, помимо того, во всем теле ощущалась болезненная слабость, а чувство голода было настолько острым, что вызывало тошноту и головокружение. Когда медсестра вынула у меня из подмышки градусник, а затем удовлетворенно кивнула, я спросил:

— Можно мне чего-нибудь съесть?

— Как же не вовремя вы проснулись, больной! — Она цокнула языком, но тут же весело улыбнулась, давая понять, что шутит. Она была милой. Чуть полноватой, низкорослой и не очень привлекательной внешне, но чуткой и обходительной в обращении. — Чего-то феноменального я вам предложить не смогу, но с вечера у меня осталось немного мясного бульона. Принести?

— Если можно, — неуверенно улыбнувшись в ответ, попросил я.