Наперегонки со временем

— Подождите минутку, — сказал Эшкол. — У меня есть идея!

Он позвал первого, «начальника» над собаками, сцепил пальцы рук и сказал обоим:

— У меня нет для вас ни единого гроша. Но у меня есть хороший совет, который, пожалуй, решит и ваши продовольственные и мою финансовую проблему.

— Да? — навострили они уши. — А какой совет?

— А вот какой, — ответил Эшкол. — Возьмите голубей и скормите их собакам. Может, собаки подавятся голубями, и тогда не будет ни собак, ни голубей и ни проблем!

Глава 3. ХОЛОСТЯК И СИРОТА

В начале 1949 года, по окончании войны, я демобилизовался из армии. Свыше десяти лет я прослужил во всех тех армиях, в которых служили представители моего поколения: в «Хагане», в британской армии, в организациях, занимавшихся нелегальной доставкой иммигрантов, в Цахале.

Предо мной встал вопрос: чем бы заняться на гражданке? Я вспомнил о том, что когда-то учился на сельскохозяйственном факультете Иерусалимского университета на горе Скопус и пошел к Саулу Авигору, который был моим руководителем и даже непосредственным начальником в подполье и в «Алия Бет», чтобы посоветоваться с ним. Саул рассказал мне, что несколько недель назад Эшкол был назначен начальником поселенческого отдела Сохнута и ищет себе помощника.

Я попросился к Эшколу на прием, а на руках у меня была рекомендация Саула.

В те дни уже шла массовая иммиграция отовсюду. Эшкол был загружен работой по горло. В его приемной толпилось множество самых разных людей.

Когда после довольно продолжительного ожидания я наконец попал к Эшколу, у нас состоялся в высшей степени короткая беседа.

— Хорошо, — сказал Эшкол, — начнем с конца. Когда вы можете приступить к работе?

Ошеломленный, я спросил, с какого числа он хотел бы, чтобы я приступил к работе.

— С какого числа? Со вчерашнего, — ответил Эшкол.

Я объяснил, что еще не все успел оформить и придется, если он не возражает, поработать несколько дней в военной форме.

— Да за милую душу, — ответил он и вдруг спросил:

— А как у тебя семейное положение? Ты женат?

— Женат, — ответил я, — недавно у нас родился ребенок.

— Ох, — простонал Эшкол. — Родители живы?

— Старушка мать. На ее квартире мы и живем.

— Нехорошо, нехорошо, — ответил Эшкол, и в его глазах блеснула веселая улыбка.

— Что же тут нехорошего? — удивился я.

— Ты просто не соответствуешь моим требованиям, — ответил Эшкол. — Я твердо решил, что у того, кто станет моим помощником в той каторжной работе, которую я на себя взвалил, сиречь — устройство евреев в сельскохозяйственных поселениях — должно быть совершенно особое семейное положение: он должен быть холостяком, и в то же время круглым сиротой. А ты пришел и рассказываешь, что у тебя мать и жена, и ребенок… Где ты возьмешь время для них? Когда ты с ними видеться-то будешь?

Так началась моя работа.

Первые дни я ничего не понимал. Я никогда не работал на гражданской работе, никогда ничьим «помощником» не был. До этого я получал и отдавал приказы.

А здесь все не так.

В первый день я уселся в предоставленной мне комнате, напротив кабинета Эшкола. Я видел через дверь, как евреи стоят в очереди к Эшколу: работники Сохнута и сельского хозяйства, разные специалисты, партийные деятели и просто так евреи с проектами спасения еврейского народа.

В течение всего дня никто ко мне не заходил и не обращался.

К вечеру я зашел в кабинет к Эшколу и вежливо спросил:

— Может, вам помочь в чем-нибудь?

Эшкол, изнывая от изнеможения, уставился на меня усталым и сердитым взглядом.

— Что значит «в чем-нибудь»? А что будет со всеми бумагами, которые мне тут нагромоздили сегодня?

— Какие бумаги?

— Какие бумаги? Ну, возьми хотя бы проект Гарцфельда о создании кибуцев в Негеве…

— А что это за проект?

— Но ведь он сидел здесь часа два, излагая его! Почему ты не вошел и не послушал?

— Я не вошел, потому что меня не позвали.

— Что же ты теперь хочешь? — спросил Эшкол. — Чтобы я снова повторил тебе все то, что мне наговорили за день? Да ведь для этого мне потребуется еще один день! А я занят, мне некогда, и я должен бежать.

На следующий день все повторилось в точности так же, как и в предыдущий. Эшкол изнемогал от наплыва посетителей, а я сидел, скучал и бездельничал.

Вечером, когда Эшкол попытался объяснить мне то да се, выяснилось, что я совершенно незнаком с его «клиентами». Мне снова и снова пришлось переспрашивать, кто такой тот, и кто этот.

— Что же теперь? — спросил Эшкол. — Не начинать же мне рассказывать тебе «на одной ноге» биографии людей второй и третьей алии?

На третий день я вошел к Эшколу и сказал:

— Продолжать дальше в таком духе не имеет никакого смысла. Это же чистое тунеядство. Никакой пользы я вам не приношу. Я здесь просто лишний. Поэтому я предлагаю, чтобы с завтрашнего дня я сидел тоже в вашем кабинете с вашими клиентами с утра до вечера. Только так мне, может быть, удастся разобраться во всем и помочь вам.