Наперекор всему

– Я знаю две достаточно веские причины, по которым САСШ не должны с нами воевать. Прежде всего, потому, что у американцев практически нет регулярной армии, и, что более существенно, к предстоящим выборам там создается новая партия, которая будет добиваться строгого нейтралитета САСШ. Как заявил один из лидеров этой партии конгрессмен Фольмер, среди его приверженцев насчитывается более 30 миллионов германо-американцев, 10 миллионов австро-американцев и 15 миллионов ирлано-американцев, они-то и составят силу в 50 миллионов голосов, или более трети всех, имеющих право голоса. Это реальная сила, которую поддерживает и госсекретарь Брайан. Все германцы САСШ вполне единодушны в поддержке нейтралитета своей страны, и они так же надежно будут отстаивать интересы Германии, как и имперские немцы. Я думаю, что общественность и правительство должным образом отнесутся к этой информации, – многозначительно взглянув на императора, закончил свой короткий, но убедительный доклад шеф германской разведки.

– Вы понимаете меня с полуслова, – удовлетворенно кивнул кайзер. – Думаю, этими аргументами мне хоть на время удастся заткнуть глотки крикунам из рейхстага, ратующим за мир… Кстати, в какой стадии находятся наши мирные инициативы с Россией?

– В начальной, Ваше Величество, – удрученно признал Николаи. – После первых двух неудачных попыток графини Васильчиковой получить от царя ответ на письма с нашими мирными предложениями я пригласил княгиню в Берлин, якобы для посещения лагерей русских военнопленных, где ей было передано третье письмо, в котором изложено наше окончательное предложение мира без аннексий и контрибуций, согласно которому мы готовы отвести свои войска с территории России и Франции, а также похлопотать перед союзной нам Турцией о благоприятном для России режиме Проливов…

– Что же, это вполне разумный компромисс при том неблагоприятном ходе войны, в котором оказалась Россия, – раздраженно промолвил кайзер, – ничего большего предложить русским, я просто не мог.

– Вы правы, Ваше Величество, – поддержал императора Николаи. – Насколько мне известно, письмо дошло до адресата, но, по словам моего царскосельского агента, было принято царем с большим раздражением: «Как она посмела принять поручение от врага? Я не верю Вильгельму. Если он хочет мира, то почему не обратится через нейтральные страны, ко всем союзникам сразу? Опять эти подлые интриги». Так что, наши письма мира оказались безответными…

– А каковы результаты зондирования почвы для мирных переговоров, которые предпринял наш брат, датский король Христиан?

– Король направил с секретной миссией в Петроград своего государственного советника, крупного судовладельца Андерсена, имеющего обширные связи при императорском дворе. По прибытии из России Андерсен заявил, что в Петрограде все – от царя до министра иностранных дел – идею сепаратного мира с Германией напрочь отвергают. После Горлицкого прорыва Макензена и оставления русскими Галиции, Андерсен снова побывал в Петрограде, где, несмотря на тяжелое положение русских армий, с ним отказались говорить еще более решительно, чем весной. Это и понятно, ведь в условиях потери Галиции, Царства Польского и части Литвы Россия могла рассчитывать лишь на унизительный неравный мир, чего, естественно, царь допустить никак не мог.

– А что с грузинскими князьями, посетившими с миротворческой миссией Берлин?

– В ходе встреч в МИДе, в которых приняли участие Пурталес и Циммерман, и в Генеральном штабе, где посланцы были приняты Фалькенгайном, наши высокопоставленные представители выступили с инициативой проведения переговоров о сепаратном мире. В ответ на их предложение князь Думбадзе сразу же предложил себя в качестве посредника, через которого должны осуществляться тайные контакты российского и германского руководства…

– И что же? – все более и более распаляясь, спросил нетерпеливо кайзер.

– Как я уже вам докладывал, в конце июня военный министр Сухомлинов в результате дворцовых интриг был смещен со своего поста и заменен генералом Поливановым. Сразу же после этого в окружении Сухомлинова начались аресты, жертвой которых стал и князь Думбадзе. Он за связь в врагами по закону военного времени был приговорен к смертной казни, которая была заменена 20 годами каторги…

– Неужели наши усилия по примирению с русскими так ни к чему и не приведут? – раздраженно воскликнул кайзер. – Ведь, несмотря на все наши победы, Германия находится на пределе возможностей! Еще год войны на два фронта, и у нас не останется ни людских, ни материальных ресурсов, чтобы ее продолжать. И тогда произойдет крах центральных держав, которого мир еще не знал… – При этих словах лицо императора потемнело, осунулось, а угловатое тело, казалось, уменьшилось на глазах, словно придавленное неимоверным грузом надежд, возложенных на него историей. Вильгельм резко остановился и окинул беспомощным, нерешительным взглядом своего верного советника.