Наперекор всему

– Было это незадолго до Сретения Господня. Ерманцы, ввиду того что болота и речки вокруг ентой неприступной твердыни покрылись толстым льдом, удумали взять нашего брата врасплох. Да не тут-то было! Пять ден дрались наши на подступах к крепости, пока не поступила команда отойти под защиту стен. А стены, я тебе скажу, толстенные, из камня да ерманского кирпича сложены, вокруг железные башни с пушками да пулеметами. И близко вражине не дают подойти. Вот тогда и ударили ерманцы из своих невиданных пушек, аж гром пошел до небес, кабыть Илия-громовержец на рать нашу осерчал. Земля вздыбилась вокруг, темь и гарь обволокла весь гарнизон. Стоны и громогласные крики огласили твердыню. И так было ни день и ни два. От великого множества смертоубийственных снарядов и бомб пострадали многие укрепления и постройки, но, несмотря на это, гарнизон продолжал держаться, отражая атаку за атакой. Тысячи воинов полегли в этой страшной битве, но крепость Осовец стояла, стоит и стоять будет, пока не сгинет последний ее защитник, – торжественно закончил свое повествование Самойлов и пристально взглянул на Дениса, пытаясь заметить хоть малую долю страха на его молодом и бесхитростном лице, но вместо этого увидел яростный, решительный блеск в глазах и искреннее желание отомстить врагу за все учиненное им смертоубийство.

– Ты не боись, дяденька, я, так же, как и ты, уже не раз побывал под германскими «чемоданами» и ничего, жив остался. И в крепости этой не подкачаю. Как в таких случаях любит говорить мой батька: «Бог не выдаст, свинья не съест».

– Любо слышать такое, особенно когда некоторые служивые и постарше тебя при таких вестях скоренько в лазарет устремляются. А болезня их мне известная – страх и трусость. Я рад, что ты не из таких. Тащи максима в казарму и отдыхай. Утро вечера мудренее, – многозначительно добавил он и направился по своим унтер-офицерским делам.

Вскоре полк был поднят по тревоге и почти за сутки на автомобилях передислоцирован в крепость, расположенную на берегах небольшой болотистой реки. Два пулеметный взвода под командой поручика Мышлаевского сразу же были переброшены в Шведский форт, прикрывающий переправу через реку Бобр. Укрепление в форме пятиугольника с высоким валом диаметром не меньше пятисот саженей, с пятью броневыми башнями и кирпичными капонирами со всех сторон опоясывал глубокий ров. Посредине форта находилась кирпичная казарма, стены и потолок которой были усилены толстым слоем железобетона. Вокруг форта у подошвы вала были установлены проволочная сеть и засека. Обо всем этом пулеметчикам поведал словоохотливый артиллерийский штабс-капитан, которому было поручено расставить пулеметные расчеты по всей линии обороны.

Поручик Мышлаевский, видя, что пулеметные гнезда, так же, как и большинство артиллерийских капониров, не накрыты маскировочной сетью, с удивлением спросил об этом у артиллериста, на что штабс-капитан, многозначительно пожав плечами, ответил:

– А зачем? Ведь почти все важнейшие секретные планы, карты и чертежи фортификационных сооружений находятся в руках врага…

– Неужели предательство? – воскликнул возмущенно поручик.

– Нет. Всего лишь наше обычное головотяпство. Начальник инженеров со всеми этими документами выехал на передовые позиции для проверки выполненных работ. Внезапно автомобиль, в котором он ехал, был обстрелян германцами, причем начальник инженеров был убит, а его спутники получили ранения. В результате в руки противника попали важнейшие документы, среди которых был и генеральный план крепости с обозначением всех фортификационных сооружений…

– Да-а, этот неприглядный факт и в самом деле сводит на нет все маскировочные работы, – удрученно промолвил Мышлаевский.

Пулеметному унтер-офицеру Самойлову был доверен самый ответственный участок обороны – место переправы через реку Бобр. Кирпичная огневая точка с тремя широкими амбразурами позволяла вести огонь по трем основным направлениям. Пока Самойлов устанавливал максим на бетонный стол, Денис с интересом рассматривал местность. Холмистая, поросшая сосновым лесом площадь между двумя высокими валами, тянущимися по фронту и тылу от форта к цитадели, названная штабс-капитаном плацдармом, была достаточно укреплена и заселена. Денис насчитал несколько артиллерийских батарей с бетонными капонирами и убежищами. Ближе к тыловому валу находились казармы и госпиталь, на флагштоке которого ветер раздувал белое полотнище с красным крестом. Ближе к цитадели виднелись накрытые маскировочной сетью артиллерийские, интендантские, инженерные склады, к железнодорожной станции сиротливо жались гражданские строения и жилые дома, возле которых не было видно ни одного человека.

– Хватит глазеть по сторонам! – прервал занятие ефрейтора Самойлов. – Лучше делом займись. Заряжать пора.

Денис достал из ниши заранее приготовленную коробку с пулеметной лентой и живо зарядил пулемет.

– Ты, паря, на руку скор, – удовлетворенно промолвил унтер-офицер.

– Да я, если понадобится, с закрытыми глазами управлюсь, – с нескрываемой гордостью объявил Денис.