Наперекор всему

«Теперь все в сборе, пора и мне», – подумал подполковник Николаи и решительно направился ко дворцу. Поднимаясь по ступенькам, он по-свойски потрепал по морде мраморного льва, словно заручаясь его поддержкой, окинул оценивающим взглядом каменных часовых, застывших у входа, и уверенно направился в вестибюль.

Парадный флигель-адъютант, встретивший шефа германской разведки, пригласил его следовать за ним. Торопливо преодолев беломраморную трехпролетную лестницу, ведущую на второй этаж, подполковник осторожно ступил на сияющую яркими цветами ковровую дорожку, застилающую длинный коридор, стены которого были увешаны разнокалиберными оленьими рогами. По знаку адъютанта Николаи остановился в просторной приемной, стены которой были увешаны картинами царской охоты и батальных сцен.

Глядя на плотно закрытые двойные двери кабинета кайзера, Николаи вдруг подумал: «А ведь здесь принимались и принимаются военные решения, изменяющие судьбу Европы, а может быть, и всего мира! И я, вместе с самим императором, тоже причастен ко всему тому, что свершается сегодня на фронтах этой страшной войны, где гибнут сотни тысяч ни в чем не повинных людей… Но во всем виноваты прежде всего лягушатники-галлы вместе с чопорными британцами и непредсказуемыми русскими, заварившие всю эту кашу, ведь в отличие от них Германия только защищается…» – эта мысль тешила его великогерманское самолюбие, заглушая саднящие в глубине души сочувствие и боль, возникающие после ознакомления со сводками боевых потерь.

– Господин подполковник, кайзер приглашает вас на совещание, – прервал тревожные думы неслышно выскользнувший из-за дверей кабинета генерал-адъютант.

– Мы не можем без вас ничего решить, – нетерпеливо промолвил император, увидев Николаи. – Так будут наступать французы летом или нет?

– Ваше Величество, по имеющимся у меня данным, нет! – уверенно произнес подполковник. – Необходимые для наступления на Западном фронте силы и средства с высокой долей вероятности появятся у англо-французов лишь к осени, не раньше. К этому времени Британский экспедиционный корпус пополнится третьей армией, которую в настоящее время формирует генерал Эдмунд Алленби, ранее командовавший Кавалерийским корпусом и 5-м армейским корпусом. Около двух армейских корпусов этой армии сосредотачиваются в районе городка Лоос. По имеющейся у меня информации, формирование третьей армии завершится лишь в сентябре…

– Нам следует упредить явно готовящийся на этом направлении удар, – оборвал доклад Николаи кайзер. – Что вы скажете на это, Фалькенгайн?

Явно польщенный вниманием императора начальник Полевого Генерального штаба подобострастно щелкнул каблуками и, подойдя к карте, развернутой на огромном, почти в половину кабинета, столе, оценивающим взглядом окинул западный театр военных действий.

– После того как мы разобьем русских под Варшавой и освободим большую часть Польши, у нас появится вполне реальная возможность перебросить под Лоос два-три армейских корпуса для того, чтобы накануне прогнозируемого вами англо-французского наступления стереть Лоосский выступ с лица земли, – решительно и высокопарно сказал генерал. – Я думаю, это нам по силам, – самоуверенно добавил он.

– Ваше Величество, разрешите не согласиться с доводами генерала, больше привыкшего к штабным маневрам, – внезапно нарушил благодушную идиллию совещания Людендорф. – Я скажу вам по-солдатски прямо: до тех пор, пока мы полностью не разобьем армии Алексеева, нам не удастся снять с Восточного фронта ни единой дивизии…

– Но почему? – возмущенно прервал его кайзер, которому, очевидно, очень понравилось предложение Фалькенгайна.

– Прежде всего потому, Ваше Величество, что даже после сдачи Варшавы русские будут упорно сопротивляться. Поэтому план летней кампании, который предложил начальник Генерального штаба, я считаю половинчатым и прошу вас не ограничиваться захватом Варшавы, а разбить все русские армии в «польском мешке». Я думаю, что армии Макензена и группы войск Гальвица будет достаточно для блокирования и уничтожения корпусов, прикрывающих этот город, а я в это время поверну все свои армии в обход Ковно с севера, на Вильно и далее на Минск, в результате чего произойдет очень глубокий охват русского фронта…

– Но ваши действия мало повлияют на исход операции между Бугом и Вислой, – выступил против предложения Гинденбурга Фалькенгайн, – кроме того, вы не сможете оказать помощь Макензену, который по-вашему плану должен будет наступать на север. Таким образом, распылив все свои силы, мы даже Варшаву не сможем захватить.

– Распылять силы я считаю нецелесообразным, – решительно заключил кайзер, тем самым поддержав Фалькенгайна, – но, насколько я знаю, по плану Генштаба необходимо снять с Западного фронта четыре армейских корпуса…

– Да, Ваше Величество. Это просто необходимо, – подтвердил Фалькенгайн.

– Но неужели мы не сможем обойтись на Восточном фронте имеющимися силами? – обнадеживающе глядя на начальника Генерального штаба, спросил кайзер.

– Нет! – почти одновременно ответили Фалькенгайн и Гинденбург.