Написано кровью моего сердца

Разумеется, Джейми уже знаком с Уэйном и Морганом и знает, что я могу рассказать ему о Вашингтоне и Лафайете. Боже мой, надеюсь, то, что я о них знаю, более-менее верно… Если же нет, это очень скоро выяснится.

Принесли портвейн — похоже, ужин организовал маркиз: высшее командование Континентальной армии явно не всегда так хорошо питается. За едой мужчины почти не говорили о предстоящем сражении, но мысли о нем незримо витали в воздухе, подобно надвигающейся грозе, где в темных тучах поблескивают молнии. Я принялась поправлять юбки и различными жестами давала понять, что хочу уйти. Сидевший напротив Джейми заметил это и улыбнулся мне.

Ли это тоже заметил — он рассеянно изучал мое декольте — и перестал рассказывать анекдот Йену, сидевшему по другую руку от него.

— Приятно было познакомиться, мадам, — доброжелательно произнес Ли. — Ваш муж оказал нам большую услугу тем, что позволил провести время в вашей приятной компании…

Он умолк на середине предложения — и на середине пережевывания еды, — к нему незаметно подошел Ролло и теперь стоял всего в двух футах от генерала. Учитывая рост пса и то, что Ли сидел на низкой скамье, они с Ролло практически смотрели друг другу в глаза.

— Почему этот пес так на меня смотрит? — повернувшись к Йену, спросил Ли.

— Наверное, ждет, что вы еще оброните, — что-то жуя, благодушно ответил Йен.

— На вашем месте я бы уронил что-нибудь как можно быстрее, — вежливо посоветовал Джейми.

* * *

Йен, Ролло и я ушли с ужина, и ординарец с фонарем повел нас по темноте к месту ночлега. Вдоль берега Делавэра горели огни, на многих лодках тоже светили фонари или костры; их свет рассыпал по воде блики, похожие на стайки рыб.

— Ты знаешь что-нибудь о мужчине, который сидел рядом с тобой? — спросила я Йена на ломаном гэльском. Он засмеялся — они с Джейми всегда смеются, когда я говорю по-гэльски, — и дернул плечом.

— Нет, но разузнаю. Он англичанин, уж в этом-то я не сомневаюсь.

По-гэльски он назвал его «саксонец», и меня это удивило. Я давно не слышала, чтобы шотландец употреблял это слово в таком значении.

— Да, он англичанин. Это имеет значение?

Фактически все они до сих пор англичане — разумеется, за исключением Лафайета, фон Штойбена, Костюшко и им подобных, — но верно и то, что большинство офицеров Континентальной армии родились и выросли в Америке. Однако Ли к ним не относился.

Йен насмешливо фыркнул, словно говоря, что да, разница есть.

— Но я слышала, что его тоже приняли к себе каньен’кехака, — возразила я.

Йен помолчал, потом взял меня за руку и шепнул мне на ухо:

— Тетушка, думаешь, я перестал быть шотландцем?

Глава 55 Весталки

Меня и Джейми определили на постой к семейству Ченоуит, людям милым, хоть и несколько взволнованным, что, в общем-то, понятно. Их дом стоял на краю Коруэллс-Ферри, у единственной дороги, проходящей через все поселение. Миссис Ченоуит встретила меня в халате и со свечой в руке, но приветливо поздоровалась и проводила в маленькую спальню в глубине дома. Похоже, отсюда недавно поспешно эвакуировали нескольких юных Ченоуитов, которые, судя по многочисленным посапываниям, нашли приют в комнате родителей.

Единственная кровать в комнате была довольно большой, хотя ноги Джейми все равно будут торчать дюймов на шесть. Еще здесь стоял таз для умывания и кувшин со свежей водой. Я осторожно подняла его и напилась — горло пересохло от французского вина. Поставив кувшин, я села на кровать, ощущая себя довольно странно.

Должно быть, из-за вина. Или из-за того, что в комнате нет окон, а миссис Ченоуит заботливо закрыла за собой дверь. Комната была маленькой, примерно десять на восемь футов. Пламя свечи — яркое пятно на фоне кирпичной стены — ровно горело в неподвижном воздухе. Вдруг вспомнился дядя Лэм и тот день, когда он рассказал мне о весталках и показал голубой кремень, отколотый от храма Весты.

«Если девственница нарушит свои обеты, — говорил он, глядя на меня и двигая бровями, — ее высекут кнутом, замуруют заживо в маленьком подземном склепе, оставив стол, стул, немного воды и свечу. И там она умрет, когда закончится воздух».

Я обдумывала это с болезненным любопытством — тогда мне было лет десять, наверное, — и спросила, как весталка может нарушить свои обеты? Дядя Лэм не любил кривить душой. Тогда я и узнала так называемую «правду жизни». И хотя дядя Лэм уверял меня, что культа весталок давно уже нет, я все же решила не быть девственницей. Так, на всякий случай. В целом хорошее решение, хотя секс с мужчинами имел некоторые специфические побочные эффекты.

Перед уходом Йен принес мои седельные сумки и свалил их в углу. Я нашла зубную щетку и порошок, хотя чистить зубы накануне битвы абсурдно. Пусть и не настолько, как выравнивать шезлонги на борту «Титаника»… Надеюсь, что не настолько.