Написано кровью моего сердца

— Потом я три дня бродил по Великому Мрачному болоту, страдая от лихорадки. Кое-кто… индейцы нашли меня и отвели к доктору. — Уильям понизил голос, пристально посмотрел на Зеба и признался: — Я чуть не умер, и доктор собрался отрезать мне руку, но гнойник в это время вскрылся, и доктор прижег его. Тебе может так не повезти, понимаешь?

Нерадостно и неохотно Зеб согласился на процедуру. Пока калилось железо, Уильям держал парнишку за плечи и шептал ободряющие слова, однако его собственное сердце билось так сильно, словно это его рану собирались прижечь.

Индейцы. Особенно один из них. Уильяму казалось, что его гнев иссяк, но он снова вспыхнул, словно пламя из углей, которые поворошили кочергой. Проклятый Йен Мюррей. Чертов шотландец и частично могавк. Проклятый кузен, который сделал только хуже.

А потом была Рэйчел… Мюррей отвез его к доктору Хантеру и Рэйчел. Вспомнив поношенное платье цвета индиго, которое висело на крючке в доме Хантеров, Уильям глубоко, прерывисто вздохнул. Как он стискивал ткань в кулаке, прижимал к лицу, вдыхал жадно ее запах, словно умирая без воздуха…

Вот где Мюррей встретился с Рэйчел. А теперь она обручена с этим…

— Ох! — Зеб дернулся, и Уильям запоздало осознал, что впивается пальцами в его плечо подобно… Вспомнилась железная хватка Джеймса Фрэзера на его руке и боль, от которой рука онемела от плеча до кончиков пальцев. Уильям быстро, будто Зеб был горячей картошкой, отдернул руки.

— Прости. Прости, Зеб, — дрожащим от плохо скрываемой злости голосом извинился он.

Хирург стоял наготове с раскаленным железом. Уильям как можно аккуратней взял Зеба за руку и держал ее во время процедуры. В подобной ситуации его за руку держала Рэйчел…

Он оказался прав — все окончилось быстро: хирург прижал раскаленное железо к ране, медленно досчитал до пяти и убрал инструмент. Зеб напрягся, словно держащий палатку шест, и хватанул ртом воздуха, которого хватило бы на трех человек, но не закричал.

— Все, — улыбнулся Зебу доктор, убирая железо. — Сейчас я смажу рану маслом и забинтую. Ты хорошо держался, паренек.

У Зеба в глазах стояли слезы, но он не плакал. Громко шмыгнув носом, он провел по лицу ладонью и посмотрел на Уильяма.

— Ты молодец, Зеб, — осторожно сжав его плечо, похвалил Уильям.

В ответ Зеб выдавил из себя слабую улыбку.

Пока они возвращались к Коленсо и девушкам, Уильяму снова удалось умерить свой гнев. Он что, никогда от него не избавится? Видимо, нет, пока не решит, что делать со всем этим. Однако прямо сейчас все равно ничего нельзя было поделать, и Уильям мысленно собрал мечущиеся в его голове искры в один плотный красный шар и закатил его на задворки сознания.

— Пусть это сделает Фанни, он ей доверяет. — Джейн взяла склянку с лекарством, которое доктор Веснушка сделал для Коленсо, и отдала сестре.

Фанни тут же села рядом с Коленсо, который изо всех сил притворялся спящим, и принялась поглаживать его голову и что-то шептать ему.

Уильям кивнул, жестом указал Джейн на выход и отвел ее в сторону, чтобы их не подслушали. К его удивлению, часть мозга исследовала проблему и искала решения, в то время как другую часть занимал придуманный план.

— Вот что я предлагаю: я поставлю вас на довольствие, и вы будете получать армейский паек, а в Нью-Йорке дам вам пять фунтов, и вы пойдете своей дорогой. Взамен…

Джейн вроде бы не улыбалась, но на ее щеке появилась ямочка.

— Взамен, — тверже повторил Уильям, — вы будете присматривать за моим слугой и конюхом и лечить их. Помимо этого ты станешь моей прачкой.

— Твоей прачкой?! — Ямочка на щеке тут же сгладилась, и Джейн с неприкрытым изумлением воззрилась на Уильяма.

— Прачкой. — Он знал, какое предложение она ожидала получить, и удивился, что не сделал этого, но так уж вышло. Он просто не смог. Не сейчас, когда в его памяти еще свежи воспоминания о Рэйчел и Анне Эндикотт. Не сейчас, когда его гнев питают мысли о том, что он не заслуживает иной женщины, кроме шлюхи.

— Но я не умею стирать!

— Ничего сложного: белье отмываешь от грязи, подштанники крахмалить не нужно. Вот и все. Нетрудно, правда?

— Но… но… Понадобится… м-м-м… котел! Вилок, валик, то, чем перемешивать… И мыло! У меня нет мыла!

А вот об этом он не подумал… Уильям сунул руку в карман — пусто, затем в другой — и нашел там гинею, двухпенсовик и флорин.

— Купи все, что нужно. — Он отдал Джейн гинею.

С непроницаемым лицом девушка смотрела на золотую монету в своей ладони. Открыла было рот и тут же его закрыла.

— В чем дело? — нетерпеливо спросил Уильям.

— Она ни нает как, — ответил чей-то тихий голос.

Уильям обернулся. За его спиной стояла Фанни и смотрела на него из-под чепца, на ее щеках розовели отсветы заката.

— Что ты сказала?

Фанни поджала губы, ее щеки покраснели, но она упорно повторила:

— Она ни нает как.

Джейн шагнула к Фанни, обняла ее за плечи и посмотрела на Уильяма.

— У моей сестры неправильный язык, — пояснила она, прежде чем он успел что-нибудь сказать. — Поэтому она боится хирургов. Думает, они отрежут ей язык.

Уильям глубоко и медленно вздохнул.