Напиши мне о галчонке. Записи на железнодорожных билетах

В гостях у экопоселенцев

Сорваться, и отправиться куда-нибудь, вынашивая в себе какой-то приблизительный план, как тот, что возник у меня, в самом конце той зимы: для того, чтоб завершить свои творческие дела, – вдохнуть в них, наконец-то, всю свою творческую мощь, – мне потребовалось пожить в каком-то заброшенном поселении.

«Необходимо, на сэкономленные средства, приобрести в маленьком селе какую-нибудь полусгнившую развалюху, чтоб сменив обстановку мегаполиса на сугубо сельскую, грохнутся о нее, всеми гранями своего творческого начала», – вдохновлял я себя на этот подвиг, прикидывая в уме, как это все будет замечательно выглядеть в реальности.

План, сам по себе, не казался мне сложным для реализации. Схожих планов в моей голове всегда роится превеликое множество, большая часть из которых, сгорает в топке ежедневной суеты сует, так и не дождавшись своего воплощения. Об этих пусто цветах, я, даже, и не вспоминаю, потом. Некоторые, все же, развиваются во мне, совершенствуются, созревают в количестве плодов, достаточных для ситного пропитания моего творчества.

Экономический кризис захлестнул всю страну высокой волной безработицы, сделав городскую среду обитания весьма неуютной. Мне еще очень свезло: я аккумулировал некоторые средства. Теперь предстояло сыскать подходящее поселение в самой непосредственной близости от города, чтоб не прозевать тот удачный момент, когда экономика пойдет на подъем, и вернуться назад.

Схожая жизнь, называется – «дауншифтинг», – то есть: отказ от карьеры и больших доходов, ради простой жизни на земле.

У меня имелся некоторый опыт выживания в заброшенном селе, в Сумской области, небольшие честные сбережения и естественное желание закончить первый роман о своем сельском опыте.

Перед поездкой, я прочесал Интернет, – выйдя на страничку экопоселения Ромашки, – я, тут же, загорелся жгучим желанием, поскорее отправиться на поиски собственного жилья. Как добираться в это село, я не нашел в блогосфере, но, поскольку, это была, все та же, Киевская область и Мироновский район, – то, на мой взгляд, Ромашки, должны существовать в пределах достижения маршрутного автобуса.

Я купил географическую карту, чтоб мысленно проследить свой маршрут: но – к моему неудовольствию, – села, с таким экологически чистым названием, в искомом районе, я не обнаружил. На интернет-странице, оговорюсь, имелись некоторые фотографические снимки, сделанные в этом поселении, так что в его существовании, сомневаться не приходилось.

Я решил отправиться наобум, а еще точнее, доверившись своему наитию.

В первый день поисков, мне удалось добраться только до районной, Мироновки. На автостанции я, неожиданно для себя обнаружил (узнал у водителей маршрутных такси), что село, с таким благозвучным названием, находится в соседнем, Ракитянском районе. Это значило: необходимо возвращаться в Кагарлык, с которого, можно, пересев в автобус, добраться до этого села.

Уже в электричке меня снова переубедили: что существует еще одно село, с таким красивым названием, – маленькое и совсем заброшенное, – как раз то, которое мне надо, – оно-то и находится в том, таки, Мироновском районе. Собеседник, быстро набросал мне подробный план подъездных путей.

На следующий день, я отправился, на электричке, в Кагарлик.

Путешествуя все эти дни по железной дороге, в маршрутных такси, я повстречал много разных людей. О чем-то переговаривался с ними. Чем дальше я удалялся от столицы, тем проще становились люди, непосредственнее и доступнее для моего понимания.

Брошенные на произвол судьбы, они, получив в дороге статус пассажира, тянулись ко мне со своими проблемами, обнажая, их социальные корни. В непринужденной обстановке, я узнавал об их чаяниях и отчаяниях.

Я снова окунулся в провинциальную жизнь, и мне казалось, что я стою на правильном пути. Пока бушует этот кризис, я постараюсь завершить свой многогранный роман, чтоб, потом, вернуться в столицу, уже, после того, как завершатся все треволнения.

Пассажиры говорили все больше о политике (на начало следующего года, намечались выборы президента). Мнение этих людей, – я знал по опыту своего сельского выживания, – ничего не значило, поскольку как такового быть не могло, априори, а было решение тех, кто сделал выбор за них, за кого эти люди должны будут проголосовать. Во мне не существовало иллюзий, поэтому я не вникал в этот спор, старался только слушать, и запоминать.

Вот, напротив, приютился какой-то неказистый мужичонка с помятым лицом алкаша, который, в эту раннюю пору, находился уже под шефе.

– Ты знаеш, шо такэ АКМ? – задевает меня, странным вопросом.

Я отвечаю уклончиво:

– Догадываюсь.

– А, шо такэ «нєправильна пуля»? – спросил пьяница.

– Со смещенным центром? – переспрашиваю.

Я понял, что попал в аналог махновской контрразведки. Так прощупывают тех, которые кажутся подозрительными.

– Скоко калибров в АК? – продолжал он, свой допрос.