Напиши мне ответ

- Ребята, милые, - сказала она, - вы просто сами не знаете, какие вы умницы. Давайте-ка садитесь вот сюда, а я для вас любимое сыграю. А потом будем пить чай. У тети есть отличное варенье. Вы ведь любите варенье?

Она села к роялю и заиграла. Впервые в жизни кто-то играл специально для нас с Генкой.

ПОХОД НЕ ОТМЕНЯЕТСЯ

МАЛЕНЬКАЯ ПОВЕСТЬ

ФАНФАРЫ, ТРУБИТЕ СБОРЫ!

Ох уж этот вторник! Посудите сами: пять уроков, дежурство по школе, а на шестом - классный час, или чистка мозгов, как говорит Санька Сапырин. Но меня сегодня, кажется, чистить не будут. На носу конец второй четверти, и Татьяна Андреевна говорит о Кольке Миледине и Людке Меньшиковой. У них намечаются двойки. А я сижу и тоскую о коржике, который ждет меня в парте, и рассеянно гляжу по сторонам. Справа на стене под плакатом «В здоровом теле - здоровый дух!» висит последний санитарный листок с двумя карикатурами. На одной нарисован смешной человечек с тонкими ногами и грязным лицом. Под ним подпись: «Миша наш не моет глаз, значит, он дикобраз». Это про Мишку Бурова. Только почему дикобраз? Непонятно. Другая карикатура изображает девочку, у которой вместо головы швабра. Здесь подпись такая: «Отрастила Зина множество волос, а с расческою вот дружбу не ведет». Верно подметили. Зинка Пилюгина всегда лохматая ходит. Вот только стих какой-то кривобокий. Как бы это получше сказать? «Отрастила Зина кудри…» И только я собрался это с «лахудрой» срифмовать, как по классу пронесся такой рев, будто шайбу забросили.

- А? Что? Что такое? - зашипел я, толкая Генку в бок.

- Что, что! Спишь ты, что ли? В поход мы идем на каникулах. В лыжный!

Все кричали, переговаривались, а Татьяна Андреевна даже не пыталась нас успокоить. Она стояла и улыбалась. Тоже, наверное, радовалась. Наконец, когда стало потише, она сказала:

- Вижу, что предложение принято единогласно. Только учтите: вы должны отнестись к этому очень серьезно. Во-первых, неуспевающих у нас быть не должно. Если будет хоть один двоечник, не пойдет никто. Во-вторых, всем учиться до последнего дня как следует. А то знаю я вас: все бросите и начнете в поход собираться. Ну, и, разумеется, следует продумать маршрут, подготовить снаряжение.

- У меня идея, - поднял руку Санька Сапырин. - Пусть это будет не просто поход, а поход астрономический. Все, наверно, знают, что сейчас весь ученый мир следит за кометой Когоутека. Такой кометы уже сто лет не было. Представляете, у нее один хвост в пятьдесят миллионов километров. Уникальное явление! Потомки нам будут завидовать.

- Очень нам нужен твой хвост, - запищала Зинка Пилюгина.

- Почему это мой? - обиделся Санька. - Он для всех людей важен.

- Все равно чей. Мне, например, на живую лису в сто раз интереснее посмотреть. И на ее хвост. А своей кометой ты можешь и с крыши любоваться.

- Серая женщина, - презрительно сказал Санька.

- Ерунда все это, - сказал Женька Капустин. - Главное - чтоб горок побольше. С горки - вжих! - и там…

- Ну чего вы заспорили, - сказала Татьяна Андреевна. - Посмотрим мы и на комету и на лисий хвост, если доведется. Теперь ведь скорее комету на небе увидишь, чем лису в лесу. Главное, ведите себя хорошо. Боюсь я за вашу дисциплину. - И Татьяна Андреевна замолчала, будто ей страшное представилось.

Тут я заметил, что, пока все разговаривали, Генка что-то усердно строчил на листке. Татьяна Андреевна отпустила ребят, а мы с Генкой остались. В тот день мы еще и по классу дежурили.

- Чего это ты там писал, писатель? - спросил я, когда мы остались одни.

Генка схватил швабру и залез на парту.

- Слушай, я стих написал. Посвящается походу. - И он стал читать:

Две четверти уж позади,

Фанфары, трубите сборы!

Каникулы впереди,

Нас ждут ураганы и горы!

Довольно по городу шляться,

Хватит глазеть телевизоры!

Нам время в лесу прогуляться,

Да здравствуют палки и лыжи!

Завидуйте, люди, навзрыд,

Давите в метро свои пятки,

Лечите касторкой бронхит,

А мы собираем манатки!

- Ну как? - спросил Генка.

- Потрясающе! А еще говорил, к стихам способностей нет. Вот только в конце, там, где про «манатки», что-то не очень…

- Да, верно. Я тоже об этом подумал. Но, понимаешь, с пятками больше ничего не рифмовалось.

- «Без оглядки» хорошая рифма, - сказал я.

- Причем тут «без оглядки»?

- Не знаю. Ты поэт, тебе виднее.

Тут дверь распахнулась, и в класс влетел Мишка Буров.

- Вы еще здесь? А я портфель в парте забыл.

- Во дает! - сказал Генка. - Как это можно - портфель забыть? Я понимаю, ручку можно оставить или там дневник. А то - портфель! О чем ты только думал?

- Как о чем. О походе. Вот скажите мне, к примеру: что вы в походе есть собираетесь?

С этими словами Мишка достал из забытого портфеля огромный бутерброд с колбасой и тут же стал его уписывать.