Напиши на линии горизонта (СИ)

Было забавно слушать его, такого несмышлёного и многого не знающего, когда он строил какие-то теории и рассказывал мне о Большой Игре, в то время как я сам был опытным Прыгуном. Вот только с прошлого прыжка прошло слишком много времени, а у меня всё никак не выходит прыгнуть снова. Я даже и не думал рассказывать моему новому другу что-либо о Той стороне, как-то разрушать его теории. Правда, первые пару дней я пытался как-то ему намекнуть, но это оказалось бесполезным. Курильщик абсолютно не умел слушать.

Я подумал о том, что стоит сегодня снова затянуть его в Кофейник, но это уже после того, как я поговорю с Рыжим. Или перед? Или вообще не стоит сегодня встречаться с Курильщиком и полностью посвятить себя доставанию Рыжего? Вожак Крыс был Ходоком и мог перевести меня на Изнанку, чего бы ни Слепой, ни Сфинкс делать не стали, как их не проси. А о других Ходоках в Доме я не знал. Если честно, я даже не был уверен, что есть ещё Ходоки. В общем, Рыжий был моей последней надеждой и единственным спасением.

Я отодвинул от себя тарелку и вцепился в костыль, вставая на ноги, чтобы уйти из столовой. Я покинул столовую в гордом одиночестве, направляясь сам не зная куда и точно уверенный в том, что меня провожают как минимум две пары глаз: Курильщика и Стервятника. После моей вчерашней выходки, Вожак всё утро поглядывает на меня своими желтыми глазищами, словно следит за тем, чтобы я не натворил чего-нибудь ещё. Если бы я не знал о том, что от Стервятника мне максимум грозит длинная нудная тирада о моём поведении и неуважении к сестре, я бы испугался его взгляда.

Я брёл по ещё тихому, полупустому во время завтрака коридору, слушая, как эхо от стука костыля отскакивает от стен. Брёл, вяло оглядываясь по сторонам и думая о том, что буду делать, если Рыжий не согласиться мне помочь. Ничего в голову не приходило. И тогда я скривился, во всех красках представив себе, как, после нашего разговора, Рыжий, подобно Стервятнику, отправится к моей сестре и начнёт причитать, какой я неуправляемый ребёнок. Хотя, до этого подобного стукачества за ним не замечалось. Я дохромал до Перекрёстка, уселся на диван, и закурил.

Мне трудно сказать, как долго я там сидел, но сигарета у меня давно дотлела, мыслей не прибавилось, а по коридору начали сновать люди. Мимо меня прокатил Шакал Табаки, кажется, даже не заметив. Я посмотрел ему в след, хотя, мне не было интересно, куда он направляется. Намного больше меня волновало, где можно найти Рыжего. Не мог же я подойти к нему прямо в столовой и сказать: «Рыжий, переведи меня на Изнанку по старой дружбе!». Меня передёрнуло от этой мысли. Я зачесал волосы назад, убирая их с лица, и снова оглядел коридор, сам не зная, для чего. По женской половине пронеслась хмурая Мираж. Замерла на месте, видимо, заметив меня, сделала несколько шагов назад, а потом и вовсе сменила направление, подойдя ко мне.

— Только не надо читать мне нотации! — я устало вздохнул, и даже не подумал подняться на ноги, чтобы быть на одном уровне с сестрой. Я даже не удосужился толком поднять головы.

Мираж фыркнула. Она прижимала к груди какой-то учебник, в название которого я не стал вглядываться.

— Я и не собиралась, — её голос звучал тихо, вкрадчиво, и очень напоминал голос той, старой Мираж, которая постоянно шипела, когда только попала в Дом. Меня снова передёрнуло, — Кури с кем хочешь и где хочешь, меня это не касается.

В этот раз голову я поднял, и даже вскинул брови. Куда подевалась та Мираж, которую я знал? Почему она не набрасывается на меня со своими нравоучениями, словно фурия, и не верещит о том, что отвечает за меня? Она тем временем продолжила:

— Я хотела узнать у тебя о Той стороне, — её голос звучал ещё тише, словно она подговаривала меня устроить переворот и захватить власть в Доме. В целом, подобные просьбы были на неё похожи.

— Я тебе много раз говорил…

— Я не об этом! — Она смотрела на меня внимательно, и её глаза медленно стали превращаться в глаза отца. Моя нога заныла, — Если я смогу перейти Туда… Они замолчат?

Мне не нужно было пояснять, кто «Они» потому что, если Мираж не занималась нравоучениями, то непременно жаловалась на свои Голоса. Больше ни о чем она не говорила, и одно время я часто задавался вопросом, как Стервятник вообще её терпит?

— Спроси у Большой Птицы. Сама же знаешь, он и перевести тебя сможет, если хорошо попросишь. Хотя, тебе и просить-то не надо, — я не знаю, зачем тогда это сказал. Не знаю, почему огрызнулся, снова упрекнул её в привязанности к Стервятнику, почему начал злиться от одного её вида. Но Мираж только поджала губы и тихо прошипела:

— Снова делаешь меня во всём виноватой? — она прекрасно понимала, что я имею ввиду. И дело было вовсе не в Стервятнике.

— А кого винить, если не тебя?! — я вцепился в костыль и подскочил на ноги, чувствуя, как меня начинает трясти. Слепая неосознанная ярость накрыла с головой, я даже не заметил, как начал кричать — Кого, если не тебя?!