Напиши обо мне роман

— Не-е-е-ет… — Давид усмехнулся. — Не так все просто. Парнишка тот поклялся, что найдет способ быть с ней рядом, но у него, разумеется, не получалось. С той поры к девочке мужчин младше шестидесяти не подпускали.  Парень, однако, был смышленый, клятва опять же… И он умудрился как-то встретиться с младшей сестрой ее отца. В те времена незамужняя дама двадцати пяти лет считалась перестарком, неудачницей, а тут парень готов жениться — конечно, семья благословила их брак. Увы, девочка увидела своего нового дядю только на свадьбе… Он даже словом не успел с ней перемолвиться — она сбежала с торжества и незамедлительно наглоталась таблеток.

— Ох! Ромео и Джульетта! Письмо не дошло, он выпил яд…

— К счастью! — поднял палец вверх Давид. — На страже любви у нас теперь стоит современная токсикология, так что ее откачали и направили к нам. Отец подсуетился, чтобы не сдали в «настоящую психушку».

— И что, и что? Они потом были вместе? — подпрыгнула я на цыпочках.

— Нет, парня закатали в тюрьму по мелочи, чтобы под ногами не мешался, а девочка…

— Девочка? Здесь? В юдоли разврата?

— Ну, это сейчас у нас мужской контингент в основном пенсионный, с неврологией лежит. А тогда было полно молодых нарциссов да истериков. Они-то умеют ухаживать — как в сказках! Девочка не устояла. Раз не устояла, другой…

Давид усмехнулся и закончил:

— Да и пришла к выводу, что не стоит заканчивать свою молодую жизнь только потому, что первый мужчина ей больше недоступен. Интеллигентные мальчики из непростых семей читают совсем другие книжки и умеют такое, что ее шоферу и не снилось.

— А папа?

— Выдал ее замуж за кого-то из этих балаболов, когда уже живот на нос лез.

— Вот так хэппи-энд! — я ахнула. — А еще?

— Еще историй?

— Да! Да!

— Ну вот тебе такая — попали сюда бывшая жена одного министра и сын женщины, очень известной в академических кругах. Оба после свежего развода — ее бывший муж упрятал, чтобы она с новой женой ничего не сотворила, а его матушка привезла — железной рукой за шкирку. История попроще вышла — встретились в саду, упали в высокие травы, а наутро в загс. Только министр потом передумал, хотел назад все отыграть. Да против любящей матери, суровой женщины, которая в те времена умудрилась стать академиком, даже министр — что щеночек перед бронтозавром. Не отдала она свою невестку. Счастье сына — важнее!

— Да вам книгу надо писать! — засмеялась я. — Столько материала пропадает!

Он покачал головой, глядя на меня со своей кривой полуулыбкой:

— Рано.

— Не все участники еще умерли? — вздохнула я. — Закопают?

Он промолчал, но и так было ясно. Все те же люди — все там же наверху. Не стоит язык распускать.

— А вы, Алиса Сергеевна… — вдруг посмотрел на меня Давид, и глаза у него стали неуютно внимательными. — Про вас я какую историю расскажу?

— Про меня? — я пожала плечами. — Одна бывшая писательница с разлетевшимся в мелкую крошку сердцем взяла такси и приехала в клинику неврозов, надеясь на чудо. Чуда не случилось. Конец.

— А какое она хотела бы чудо?

Я честно задумалась, вспомнив, что я так и не загадала желание найденному каштану. Наверное, он так и валяется в кармане джинсов.

Какое чудо?

— Я сама хочу творить чудеса, — сказала я, покатав эту мысль в голове как гладкий каштан в ладонях. — Как раньше. Когда садишься за ноутбук — и под пальцами рождаются настоящие истории. Живые люди. Их чувства — боль, радость, любовь. Их судьба. Их мир. Но…

— Что мешает? — спросил Давид, цепко держа меня на строгом поводке своего взгляда.

— Моя собственная история мешает, — призналась я. — Крутится в голове — почему, как, что можно было изменить, что сказать иначе, как сделать, чтобы финал у нее был другой.

— Так выпустите ее.

— В смысле? — нахмурилась я.

— Выпустите, — повторил Давид и изобразил бег пальцев по воображаемой клавиатуре.

— Написать? О себе?!

Он коротко кивнул.

— Но…

Я не нашла, что возразить. Кроме того, что за эту страшную сказку мне ни черта не заплатят. Кому нужен любовный роман с миллионером без счастливого финала?..

Кроме меня.

 

Свобода

Ноутбук привезла знакомая из театра, которая и собирала мои вещи, когда я так лихо залетела в клинику, не захватив даже зубную щетку. Заодно поделилась домашними пирожками и последними сплетнями от знакомых. И хотя я уже истосковалась по нормальным людям, я с трудом дождалась, пока она уйдет.

Пальцы зудели.

Без телефона у меня не было интернета, но он мне был не нужен. Вся история была у меня в голове, а факты проверю потом. Самое главное — я и мои эмоции, этого достаточно.

Монтень писал свои «Опыты» не только без интернета, но и без плана, и ничего, справился. Помнится, меня в институте поразила его феерическая наглость — запереться и нафигачить монументальный труд, не выходя из дома. Я тоже так могу. Только в дурке.

Подобные сказки с несчастливым концом только в дурке и писать. Между завтраком, обедом, полдником, ужином и вечерним кефиром. Между Новым Годом и Рождеством. Между пронзительной болью в сердце и абсолютным блаженным спокойствием, которым наполняло меня это место по самое горло.