Напиши обо мне роман

— Я пошла учиться на дизайнера одежды, — сообщила Анька, покачивая коляску машинальным движением опытной матери. — Потрясающе интересно — особенно мужской! Всегда хотела приодеть мальчиков так, чтобы они были не меньше конфетками, чем девочки, но не стеснялись этого.

— О, интересно… — Роман подался к ней, даже убрал руку со спинки моего стула. — Уже разработала какие-то фасоны?

— Нет, — засмеялась Анька, — Я пока только учусь. Но я бы взяла тебя в модели…

Она говорила с легким придыханием, сексуально, даже чуть карикатурно, но это ее никогда не портило. Некоторые вещи органично смотрятся у одних людей и комично у других.

Анька мне как сестра — хоть и была она всегда совсем другая, не похожая на меня абсолютно. Даже странно, что из двух книжных девочек одна так и выросла книжной до мозга костей, как я, а другая, как она, — со временем полюбила парней, шмотки и дискотеки.

Пока я колупалась со своим недодесятком любовников, она соблазняла всех, на кого падал ее взгляд.  Говорила, что просто любит секс.

Разный.

Рискованный, разнообразный, яркий.

Я никогда не верила в сказки, что можно хотеть кого-то до такой степени, что забываешь о презервативах, времени и том, что у тебя есть любимый человек. Она же меня уверяла, что иногда просто теряешь контроль. Голова плывет, гормоны бушуют и будь вокруг хоть последний день Помпеи — пофиг! Кстати, ведь и в Помпеях нашли окаменевшую парочку влюбленных, которым не терпелось.

Что-то такое я и наблюдала сейчас между ней и Романом.

Она плыла, он тоже. Взгляды их друг на друга становились все более долгими, паузы в беседе все более напряженными. Они придвигались друг к другу все ближе, и остановить это было практически нереально. Потому что происходило оно в каком-то ином пространстве, законы которого я не понимала.

— А можно меню? — попросила я у официантки, чтобы хоть чем-нибудь занять руки. — Подождите, не уходите, я хочу сразу какой-нибудь десерт заказать.

Официантка осталась, но тоже покосилась на эту парочку, которая уже обсудила Мертвое море и перешла к Красному. Впереди было еще Средиземное и озеро Кинерет, а там можно и до более мелких водоемов дойти…

— Что такое малиновый мильфей? — спросила я, тыкая пальцем в строчку. — Тут нет картинки.

— Так вы сходите, посмотрите на витрине у нас! — посоветовала она. — Там все десерты выставлены и состав написан.

— Окей! — я поднялась.

Думала, они и не заметят моего ухода, но Роман через минуту тоже оказался рядом с витриной, где красовались разноцветные пирожные.

— О, ты хочешь десерт? — фальшиво удивилась я. — Разве тебе не сладко от эмоций?

— Алис… — начал он каким-то странным тоном.

Но я его перебила:

— Ром, переспи с Анькой, пожалуйста.

 

/4

О, мне удалось его удивить!

Даже челюсть отвисла.

Роману понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

Он нахмурился:

— Ты ебнулась, что ли, красавица моя? Зачем?

— Прошу тебя! — повторила я.

— Но зачем?!

— После этого я буду испытывать только отвращение при мысли о тебе, — честно призналась я.

— Ты ревнуешь к ней, что ли?

Он уже пришел в себя и снова принял свой обычный ехидный вид.

Я устало поморщилась:

— Не притворяйся, что между вами ничего не происходит. Уже вся кофейня готова выйти перекурить.

— Ну и что? — Роман пожал плечами, но усмешка у него была злой. — Сама же сказала, что мы с тобой просто друзья.

— Сказала, ага. И утром сегодня ничего такого между нами не было, — фыркнула я ядовито. — Все, не еби мне мозг, Ром. Просто сделай это.

— И что, полегчает тебе?

Он засунул руки в задние карманы джинсов и стоял на расстоянии метра от меня. И даже не понижал голос, так что работники кофейни даже перестали включать свои громко жужжащие кофемолки и миксеры и внимательно прислушивались к нашей драме.

— Еще как! — широко улыбнулась я. Не можешь переломить ситуацию — наслаждайся. Сделай людям шоу. — Никогда не участвовала в боях за мужиков, Ром. Как только он сделал шажок в сторону другой — все, он мне перестает быть интересен.

— Прямо-таки перестает? — сощурился он. — Совсем-совсем? И как — работает?

— Нет, конечно, я же живая, — фыркнула я. — Но внешне все выглядит именно так. Лучше один раз переломаться и забыть, чем регулярно страдать от ревности.

— Ты просто боишься проиграть, — поддел он меня. — Поэтому сдаешься заранее.

— Разумеется, боюсь! — я посмотрела на него с изумлением. — Все боятся.

Он хмыкнул, и я поправилась:

— Кроме тебя, конечно! Но если ты считаешь, что я сдаюсь и не участвую в боях за тебя, потому что у меня нет шансов победить, нам тем более не стоит начинать.

Он стоял и молча на меня смотрел. Хотелось бы думать, что осмыслял сказанное, а не пытался сообразить, как бы покруче меня поддеть.

Я давно знала, что откровенность — самое лучшее оружие с тех пор, как мы выросли.

Взрослые держат лицо и скрывают свои чувства. Поэтому другие взрослые, говоря им злые вещи, ожидают, что те вернутся домой и там будут тихонечко рыдать в подушку. Таковы правила социальной игры — да и сетевого троллинга тоже.