Напиши себе некролог

– Нет, конечно! Я тоже с золотой медалью закончил. Но вот по географии схлопотал четверку. Забыл… Как его… Пролив между нами и японцами…

– Лаперуза! – напомнил Володя.

– Ты-то откуда знаешь?

– А я уже все Женькины учебники прочел.

Сашенька с Диди переглянулись – Володя радовал знаниями в гуманитарных науках. Но категорически отказывался учиться писать и считать.

– Отстаньте, я еще маленький, – говорил он, когда у него пытались отнять роман и усадить за прописи или таблицу умножения.

Счастливые выпускники отправились в ресторан, а семейство Тарусовых – на Острова. Их камердинер Тертий выехал туда ранним утром, и к приезду хозяев самовар уже пыхтел, закуски были красиво разложены, а шампанское – как без него в такой день? – успело охладиться в Невке.

– За будущее светило отечественной юриспруденции князя Евгения Тарусова! – провозгласил тост Дмитрий Данилович.

– Можно попробовать? – спросил у матери Володя, кивая на бокал с пузырьками.

– Тебе не понравится. Оно не сладкое, – объяснила отказ Сашенька.

– Зачем тогда ты его пьешь?

– Для веселья…

– Я, может, тоже повеселиться хочу.

– Кто тебе мешает? Залезь на дерево.

– Только после тебя, – обиделся Володя и углубился в книгу.

– Завтра мы с детьми поедем в Лигово, – сообщила мужу Сашенька, когда он, закончив с шампанским, опрокинул рюмочку коньячку.

Дмитрий Данилович удивления не выказал (княгиня боялась, что сразу догадается, зачем туда собралась), но заданный им вопрос ее встревожил:

– На поиск дачи?

– Какой дачи?

– Обыкновенной. Испытания уже закончены. Детям нужен свежий ветер… Ну, то есть свежий воздух.

– Мы же едем за границу!

Это была многолетняя мечта: Австро-Венгрия, Саксония, Франция, Сардиния и далее – через Рим в Неаполь. Но всегда мешало отсутствие денег. Ведь в самом начале совместной жизни супруги постановили: Сашенькино приданое не трогать, жить исключительно на заработанное. Однако долгое время зарабатывать много не получалось, и поездку за границу Тарусовы позволить себе не могли. И только когда Дмитрий Данилович поступил в адвокатуру, сделал себе имя и обзавелся клиентурой, мечта превратилась в реальность. Диди клятвенно пообещал, что этим летом они покатят за границу. Сашенька всю зиму восстанавливала забытые за ненадобностью немецкий и французский, вдобавок итальянский выучить умудрилась. Прочла десятки путеводителей, расписала по дням маршрут, наметила гостиницы. Оставалось лишь взять билеты на поезд.

Какая дача? О чем Диди говорит?

– Дорогая! Понимаешь…

О боже! С этим зачином мужчины обычно сообщают ужасные гадости: что проигрались или полюбили другую. Или и то, и другое сразу. И почему-то в этот момент они ждут от жен понимания.

– Нет! И понимать не желаю! Мы едем. Точка. – Твердо сказала Александра Ильинична. – Ты обещал.

– Обещал, – повторил за матерью Володя.

– Обещал, обещал, – поддержала мать с братиком Таня.

– Увы, обстоятельства изменились. Нечаевское дело. Слушания начнутся в июле. Спасов уговорил меня взяться за защиту одного из обвиняемых.

– Ты будешь защищать убийцу? – уточнила Таня.

– Нет, его товарища, – сообщил Дмитрий Данилович.

«Нечаевское дело» стало первым политическим процессом, слушавшимся гласно. Подсудимые – члены революционного кружка «Народная расправа» – симпатий у публики не вызвали. Совершенное ими по приказу руководителя кружка Сергея Нечаева убийство студента Ивана Иванова, заподозренного в измене[58], возмутило тогдашнее общество. Возмущение вызвали и речи адвокатов, в которых, порицая совершенные их подзащитными преступления, защитники не порицали революционные воззрения.

По делу обвинялось 87 человек. Четверо из них – непосредственные участники убийства – были приговорены к каторжным работам. Остальные были оправданы или приговорены к более мягким видам наказания, некоторых даже освободили в зале суда.

Сам Нечаев во время процесса 1871 года скрывался за границей. Швейцарские власти выдали его Российской Империи только через год. Он был приговорен к 20 годам каторжных работ, но ввиду особой опасности его заключили в Петропавловскую крепость, где он и умер в 1882 году.