Напиток любви

Наконец, до Любови Ефимовны дошло, что муж много лет её обманывал.

— Так Вы и есть Борис Савинков? А он мне при встрече говорил, что это он и есть. — Она громко засмеялась. — Представляете, я Вам желала быть представленной в Пеште, а он меня опередил.

— Сколько ночей мы пропустили. — Савинков решительно делал вид, что Деренталя не существует. Любовь протянула ему руку, которую тот мягко пожал.

— Любовь. — Сказала она. — Называйте меня Любой.

— Любаша, — съязвил Савинков, помня "Царскую невесту". Клепиков заметил яд, и грохнул со смеху. Актриса загадочно на него посмотрела. Ну по меньшей мере, в задачу актёров входит развлекать публику, а то Флегонт заскучал, сидя просто так в кабинете, пока Борис составлял свои "проскрипции".

— Что ж, до свидания, Любаша. — Сказал Савинков. — Ну Санька! Но ты хоть её ко мне привёл. За это наказан не будешь. Извините, я сильно занят.

Буду рад видеть Вас позже, но хорошо, что вы ко мне зашли. А она у тебя с юмором.

Деренталь облегчённо вздохнул, поняв, что Савинков, хоть и влюбился в его жену с первого взгляда, был рад их видеть.

— Мы познакомились в литературном кафе. — Сказал он на выходе. — Она действительно пела там арию Сильвы, а я читал свои стихи.

— Жаль меня там не было. — Засмеялся Савинков.

— Нет, не жаль. — Ответил Деренталь с нахрапом. — Ты бы её увёл. А так, может быть, уведёшь чуть позже.

Флегонт покатился со смеху снова.

— Ну, Саня, негоже забирать то принадлежало мне изначально. Девушка по мне страдала, а я и не знал. — Улыбнулся Борис, и приятно был обрадован запахом женских духов. — И всё-таки жаль, что меня там не было. Я не так часто выступаю, как Александр Блок.

— Сравнил себя со знаменитостью. — Буркнул Деренталь.

— Мой муж прекрасно разбирается в поэзии. — Мягко и нежно сказала Любовь, покорив сердце Бориса.

— Не смею Вам возразить. Прощён за то, что воспользовался моей фамилией, — посмеялся Борис.

— Ты не понял. Во-первых, я никогда не видел Любашу на сцене. — Ухмыльнулся Деренталь. — А во-вторых, на том поэтическом вечере

называли фамилии автора стихов. И не смей присвоить себе моё творчество наглый мошенник. А для жены я оперетту всё же напишу.

— Попробуй! — Борис кинул Любови Ефимовне цветы, которые стояли в вазе. Флегонт понял, что он издевается.

— Там в коридоре будет мой второй секретарь брат Виктор Викторович. Он

Вас проводит. И скажете ему, где остановились. Я приду.

— Я ему скажу неверный адрес. — Злобно говорил Деренталь. — Только попробуй.

— Я понял. — Борис совсем развеселился, в эти тяжёлые дни ему недоставало именно веселья. — Слушай, Сань, хватит дурить жену, напиши лучше оперетту для меня. А то мне скучно. Чертовски не достаёт музыки и хорошего юмора. Ладно, отвяньте, меня ждут позорные дела. Виктор Вас ждёт. В любом случае, спасибо что зашли.

Александр приподнял шляпу, и увёл жену прочь из кабинета Савинкова.

— Ему вряд ли удастся спасти брак. — Засмеялся Клепиков. — Вам же она понравилась.

— Чертовски! — Борис, чувствуя, как кровь подступает к его лицу, подошёл к окну и его обожгли лучи заходящего солнца.

— Ты бы видел её на сцене! — Резко повернулся Савинков к Флегонту. — Какая она была Сильва. Вот мошенник! Он даже не смотрел её спектаклей!

— Он драматург. — Улыбнулся Клепиков. — Ему можно и не смотреть.

— А вот жаль, — сказал Савинков, — я же украду.

— Лишь бы он потом не вставил Вам нож в спину. — Метко заметил Флегонт.

— Пусть вставляет, всё равно как умирать. — Буркнул Савинков.

— Да по мне лучше, чтобы Вы помогли России.

— Сколько смогу. — Улыбнулся Савинков и сел за дела.

После того, как ушли Дерентали, в приёмную к Савинкову вошёл 71-летний Александр Бельский. С одной только проблемой: как ему соблазнить свою давнюю знакомую — Ольгу Петровскую? Савинков почувствовал себя Дульмаркарой из любовного напитка Доницетти, и окинув посетителя взглядом, заламывая руки за голову, сказал:

— Мне бы твои проблемы, Бельский! Если бы у меня были твои проблемы, я бы был счастливейшим человеком на свете. Но у меня помимо жены Деренталя есть какой-то Керенский и есть какой-то Дзержинский, который видит во мне преступника, мечтает повесить, и это ничего, что я сижу тут, в здании верховного….

— Временного, — поправил приятеля Флегонт, — Временного….

— А, ну да! — Савинков многозначительно поднял бровь, — ну конечно же, дорогой Флегонт, временного правительства. Только пойми, если меня повесят, то обязательно вместе с тобой, и моим братом что сидит в приёмной. Слушай, как это тебя не арестовали, Сашенька?

Александр Христофорович попросил у Флегонта стул, и сел таким образом, чтобы его Савинков хорошо видел.

— Слушай, Борис Викторович, иду я на репетицию, а на меня смотрит целая рота солдат, видимо эти, большевики какие-то. Иду я по улице, они за мной. Я в сторону, они — за мной. Выходит, понимаешь, я им чем-то не угодил…