Наполеон. Годы величия

У Марии Луизы, находившейся тогда в расцвете и блеске своей юности, был бюст идеальной формы. Корсаж ее платьев был длиннее тех, которые носились в то время, что еще больше усиливало природное достоинство ее осанки и резко контрастировало с безобразными, короткими корсажами наших дам. Ее лицо разрумянилось от путешествия и от понятной нервозности. Светло-каштановые волосы, шелковистые и пышные, обрамляли свежее полноватое лицо, которому придавали очаровательное выражение полные нежности глаза. Ее губы, довольно припухлые, воскрешали в памяти типажи австрийской правящей семьи, так же, как и незначительная горбинка носа — характерная для принцев дома Бурбонов. Вся она дышала доброжелательностью и целомудрием, а полнота, пропавшая после родов, свидетельствовала о хорошем состоянии здоровья.

Наполеон копировал Генриха IV, действовавшего по отношению к Марии де Медичи в схожих условиях. Для императора была подготовлена комната в доме канцлера, но его нетерпение встало на пути этой части предусмотренной церемонии. Он не покинул дворец, что оставило широкое поле для различных предположений и догадок. Первое представление новой императрице интерьера дворца на следующий день началось с показа императорского кабинета. Решил ли император тем самым полностью продемонстрировать ей свое доверие или он считал кабинет самой важной комнатой во дворце?

Случилось так, что я был среди первых лиц, кто имел честь выразить свое уважение императрице Марии Луизе. В час дня было проведено представление дам и господ императорского двора, которые не совершали путешествия из Браунау и сейчас принесли присягу верности. Затем пришел черед генералов императорской охраны, министров, которые были в Компьене, офицеров высшего ранга, фрейлин и камергеров, назначенных для обслуживания императрицы во время переезда из Компьеня.

Констан

Отношение императора к Марии Луизе

Когда пришел один из близких друзей его величества, император потянул его за уши и сказал: «Мой дорогой друг, женитесь на немке. Они самые лучшие жены в мире: нежные, добрые, бесхитростные и свежие, как розы». По тому чувству глубокого удовлетворения, с которым император высказал все это, было легко догадаться, что он рисует портрет и что совсем недавно художник покинул модель. Одевшись, император вернулся к императрице и ближе к полудню им принесли завтрак, который около постели обслуживался придворными дамами ее величества. Весь день он пребывал в состоянии радостного оживления и, изменив своему обычному порядку, заново оделся к обеду, явившись на него в мундире, сшитом портным неаполитанского короля; но на следующий день отказался вновь надеть этот мундир, заявив, что он слишком неудобный.

Император, как можно видеть из приведенных выше деталей, очень нежно любил свою новую супругу. Он оказывал ей постоянное внимание, и все его поведение выдавало в нем пылко влюбленного любовника. Тем не менее это не правда, как кто-то утверждал, что, к сильнейшему удивлению его министров, он три месяца не приступал к работе; ибо работа для императора была не только обязанностью, но одновременно и необходимостью и удовольствием, от которых никакое другое увлечение, каким бы большим оно ни было, не могло его отвлечь. И в этом случае, как и в каждом другом, он прекрасно знал, как следует соединить долг перед империей и армией с обязательствами по отношению к своей очаровательной супруге.

Когда императрица Мария Луиза вышла замуж, ей было только девятнадцать лет. У нее были светлые волосы, глаза — голубые и выразительные, осанка — величественная, а фигура — просто поразительная. Ее руки и ноги могли служить образцом для модели; и в самом деле, от нее веяло юностью, здоровьем и свежестью. В отношении к придворному персоналу она придерживалась высокомерной сдержанности, но говорили, что в личной жизни проявляла нежность и дружелюбие. Один факт я могу подтвердить безоговорочно, а именно то, что она с большой любовью относилась к императору и полностью подчинилась его воле. Во время их первой беседы император спросил ее, какие рекомендации она получила, уезжая из Вены. «Быть полностью преданной вам и подчиняться вам во всем». Судя по всему, у нее не возникало трудностей с соблюдением этих рекомендаций.

Никому не удавалось найти сходства между первой императрицей и второй: за исключением однотипности характера, да еще чрезвычайного уважения к императору, одна была прямой противоположностью другой; и следует признать, что император от души поздравлял себя с этим фактом, ибо в разнице между ними он обнаружил новизну и очарование.

Сам он сравнивал своих жен так: «Одна (Жозефина) была сплошь искусство и изящество, другая (Мария Луиза) — целомудрие и природная простота.