Читаем Наполеон. Годы величия полностью

Радость от того, что он вновь увидел свою супругу и сына, была, как бальзам, пролитый на раны Наполеона, но это было минутным забвением от всех насущных забот, которые его осаждали. Каждое мгновение его времени было отдано обеспечению защиты территории Франции. Ежечасно в течение дня проводились заседания советов администрации под председательством Наполеона. Принимались чрезвычайные меры и усилия для того, чтобы набрать рекрутов для армии, привести в порядок артиллерию, требовавшую ремонта, изготовить новое оружие вместо вышедшего из строя и утерянного и так далее. Денежные средства, накопление в течение десяти лет в подвалах Тюильри, были использованы для того, чтобы покрыть возникшие чрезвычайные расходы. Это денежное сокровище было накоплено в результате ежегодных сбережений в размере четырнадцати миллионов франков за счет фондов цивильного листа. Данное обстоятельство не помешало императорскому двору стать самым блестящим в Европе. Таков был результат хорошо отрегулированной административной деятельности, свободной от злоупотреблений.

Констан

В Париже

В редких случаях император откладывал в сторону важнейшие дела, которыми был занят, чтобы посетить театр, — но не для собственного удовольствия, а с той целью, чтобы показать себя на публике. Предметами его забот были все полезные мероприятия; и он никогда полностью не полагался на информацию даже тех людей, которых уважал, а стремился сам докопаться до истины.

Среди учреждений и заведений, которые пользовались его особым покровительством, было одно, к которому он проявлял повышенный интерес. Я думаю, что в любой перерыв между проводимыми им военными кампаниями император, прибывая в Париж, не упускал случая, чтобы навестить институт дочерей членов Почетного легиона, которым руководила госпожа Кампань, сначала в Экуэне, а потом в Сен-Дени.

Император навестил институт и в ноябре. Следует объяснить, что в соответствии с правилами этого заведения ни один мужчина, за исключением императора, не допускался внутрь здания. Но поскольку императора всегда сопровождал эскорт, то его свита как бы составляла с ним одно целое и поэтому допускалась внутрь заведения вместе с ним. Помимо офицеров, его обычно сопровождали пажи. Вечером, вернувшись из Сен-Дени, император, войдя в свою комнату, где я ждал его, чтобы помочь ему раздеться перед сном, рассказал мне, смеясь при этом: «Итак, мои пажи хотят напоминать пажей прошлых времен! Маленькие идиоты! Знаешь, что они делают? Когда я собираюсь отправиться в Сен-Дени, они устраивают между собой соревнование, чтобы стать дежурным пажом в этот день и сопровождать меня в Сен-Дени. Ха-ха!»

Император смеялся и потирал ладони, а потом тем же тоном повторял несколько раз «маленькие идиоты», затем он добавлял, припоминая какой-нибудь эпизод, который особенно привлек его внимание: «Я, Констан, был бы очень плохим пажом; мне бы никогда не пришла в голову подобная идея. Более того, все они — хорошие молодые люди; из них уже получились хорошие офицеры. Однажды подобная затея приведет к неплохому браку». На самом же деле очень редко подобная затея, хотя на вид и легкомысленная, не приводила императора к некоторым серьезным выводам.

Меневаль

Враги Наполеона во Франкфурте

Из Франкфурта поступили ложные предложения о заключении мира, переданные через г-на де Сент-Эньяна, содержавшегося в качестве пленника в Веймаре, где он занимал пост французского посла.

В то время как послы Австрии, России и Англии, с которыми г-н де Сент-Эньян установил деловой контакт, всем своим видом выражали желание приступить к переговорам, генералы вражеской коалиции вынашивали план вторжения во Францию. Однако император приказал ответить на предложения г-на де Сент-Эньяна в том смысле, что он согласен: территория Франции ограничивается ее естественными границами, Рейном, Альпами и Пиренейским полуостровом; в Испании реставрируется прежняя династия; Италия, Германия и Голландия восстанавливают свою независимость.

Наполеон предложил созвать в Мангейме конгресс с участием заинтересованных сторон для проведения переговоров на основе изложенных условий. Австрийский посол ответил, что два императора и король Пруссии удовлетворены согласием Наполеона на их предложения, что они передали своим союзникам эти условия, а также что они принимают выбор города Мангейма в качестве места проведения конгресса. Однако в то время, пока союзники позволяли австрийскому послу одурачивать Наполеона надеждой на умиротворение, которое совершенно не входило в их намерения, 1 декабря во Франкфурте они опубликовали декларацию, в которой публично признали, что воюют не с Францией, а только с одним Наполеоном.

Констан

Наполеон остается без союзников

Перейти на страницу:

Все книги серии Биографии и мемуары

Похожие книги

100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Р' ваших руках, уважаемый читатель, — вторая часть книги В«100 рассказов о стыковке и о РґСЂСѓРіРёС… приключениях в космосе и на Земле». Первая часть этой книги, охватившая период РѕС' зарождения отечественной космонавтики до 1974 года, увидела свет в 2003 году. Автор выполнил СЃРІРѕРµ обещание и довел повествование почти до наших дней, осветив во второй части, которую ему не удалось увидеть изданной, два крупных периода в развитии нашей космонавтики: с 1975 по 1992 год и с 1992 года до начала XXI века. Как непосредственный участник всех наиболее важных событий в области космонавтики, он делится СЃРІРѕРёРјРё впечатлениями и размышлениями о развитии науки и техники в нашей стране, освоении космоса, о людях, делавших историю, о непростых жизненных перипетиях, выпавших на долю автора и его коллег. Владимир Сергеевич Сыромятников (1933—2006) — член–корреспондент Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ академии наук, профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ Федерации, лауреат Ленинской премии, академик Академии космонавтики, академик Международной академии астронавтики, действительный член Американского института астронавтики и аэронавтики. Р

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное