Наполеон. Изгнание из Москвы

Начать с того, что с момента, как французы перешли через Неман и двинулись на Ковно, первый город, который они осадили, казаки и крестьяне, организовавшие партизанские отряды, очень активно действовали с севера и юга от дороги. Поскольку с самого начала Второй корпус Удино и Девятый корпус Виктора были отправлены на север, а Австрийский корпус Шварценберга на юг, большого рассеивания армии по лесам и равнинам, расположенным южнее и севернее дороги на Москву, не наблюдалось.

Армия образца начала XIX столетия была просто неспособна на занятие таких территорий. Ее транспорт не обладал необходимой для широкого фронта мобильностью, какая была у легионов фон Мольтке, напавших на Францию в 1914 году, или у бронетанковых колонн Гитлера, действовавших в 1941–1942 годах. Армия Наполеона вынужденно по большей части держалась главной дороги, а здесь такая дорога была, городов и почтовых станций, расположенных на ней между Ковно и Москвой. Те группы, которые отваживались отправиться на поиски фуража или заблудившегося рогатого скота на расстояние 1020 миль севернее или южнее главной дороги, состояли из эскадронов легкой кавалерии и, возможно, одной-двух сотен солдат.

Несколько больших обозов были окружены и разграблены казаками и партизанами под командованием Давыдова, Орлова и Денисова[41], таких людей описал Лев Толстой в своем романе «Война и мир», большая же часть перевозимых запасов исчезла из-за казнокрадства. Тысяч голов рогатого скота, которые армия рассчитывала найти в Смоленске, не было, потому что скот продали местным евреям, а те, в свою очередь, продали его русской армии! Многие евреи остались в городе после того, как русские ушли перед наступавшими французами, и на всех рынках вдоль дороги шла оживленная торговля между ними и солдатами, продававшими награбленное добро. Таким образом, армия оказалась брошенной на милость военных интендантов, которые как пиявки паразитировали на ней еще со времен первых побед в Италии, но Наполеон не мог пожаловаться в их адрес. Его братья, Жозеф и Люсьен, извлекли немалые личные выгоды на этом специфическом поприще.

Тем не менее, несмотря на мошенничество и мародерство, на складах Смоленска все еще оставалось достаточно провианта, чтобы обеспечить сильно поредевший контингент армии, дошедший до города к середине ноября. Но на других крупных базах, которым в течение почти четырех месяцев приходилось обеспечивать продвижение на восток и запад большого количества частей подкрепления, обозов с ранеными, больными и пленными, продовольствия могло не хватить. Эти люди, а их количество исчислялось десятками тысяч, пребывая в любой город, с большим аппетитом набрасывались на еду, но, как оказалось, в Смоленске удалось сэкономить большое количество провизии.

Не было никакой подготовки к организованному отступлению. Ранней осенью капитана Ройдира отправили из Смоленска в Дорогобуж с заданием подготовить все на случай такого поворота событий. У него был приказ обследовать деревни севернее и южнее дороги на предмет наличия в них запасов еды и помещений для постоя. Ройдир эффективно справился со своей миссией в очень тяжелых условиях — немецким частям сильно докучали атаки казаков и партизан, а больше всего бед они потерпели от дизентерии, от которой многие умерли, но никакой пользы из аккуратно составленного донесения Ройдира извлечено не было. Разбитая армия находилась теперь на расстоянии марша в несколько дней, но уже в начале октября (странно, если учесть тот факт, что на этот день никаких твердых намерений уйти из Москвы не было) обозы получили приказ поворачивать обратно и отправляться в Смоленск.

По сторонам дороги Ройдир обнаружил большое количество корма и население, которое было отнюдь не враждебно, пока его защищали от мародеров и португальских насильников. Во время разведки Ройдира сопровождал генерал-полковник драгун Барагэ Д’Илье, бывший губернатор Смоленска и осуществлявший теперь активное командование. Однако генерал-полковник попал в засаду, был окружен двумя тысячами солдат и стал пленником до того, как главные силы перешли через Березину[42].

На дороге Ройдир также столкнулся с доказательствами жестокостей наподобие тех, что творились в Испании и за последние четыре года стали привычными для Пиренейского полуострова.

Он проехал мимо русского пленного, застреленного охранявшими его солдатами за то, что не мог идти дальше. Ройдир также сообщил о расстреле по приказу губернатора Вязьмы приблизительно в это же время партии из 30 пленных. Французы не прибегали к таким методам ведения войны до тех пор, пока не оккупировали Пиренеи в 1808 году.