Наполеон. Изгнание из Москвы

Позднее, все еще блуждая в темноте по городским бастионам, он услышал неправдоподобно оглушительные звуки органных аккордов и решил, что его рассудок решил сыграть с ним злую шутку и близка его смерть. Тем не менее любопытство оказалось гораздо сильнее страха, и он принялся искать источник звуков, пока не обнаружил, что это группа военных музыкантов, напившись водки, упражнялась в игре на органе, расположенном в полуразрушенной церкви неподалеку. Внутри церкви Бургойнь нашел тепло, комфорт и немного риса. Там находились его однополчане, но, чтобы добраться до них, ему сначала нужно было пересечь церковный двор, заваленный двумя сотнями трупов, присыпанных снегом. Военные госпитали использовали церковный двор как место, где складывали трупы, предназначенные для захоронения, но слишком замерзшую землю трудно было копать.

Внутри церкви творилось нечто, похожее на карнавал смерти. В подвалах обнаружили запасы водки и несколько отороченных мехом шапок, принадлежавших раввинам[43]. Когда раздались мощные звуки органа, к церкви стали подтягиваться санитары с грузом трупов. Они оказались настолько неосмотрительными, что оставили своих измученных лошадей в церкви и отправились спать. Наутро лошади исчезли: гвардейцы их съели.

В ярости от потери единственного средства передвижения санитары ушли, бросив трупы, которые они привезли ночью, на паперти. А гвардейцы продолжали свое пиршество даже после того, как один из них сломал ногу, упав с хоров, где стоял орган. Прошлой ночью там была лестница, но кто-то унес ее и разломал на дрова.

В конце концов Бургойнь нашел своего друга Гранжье, и его настойчивость была с лихвой вознаграждена. У того оказались кусок говядины и немного хлеба, которые он разделил с Бургойнем, уже 23 дня не евшим ничего, кроме конины и пустого супа.

2

Спасение Великой армии от гибели теперь зависело от дальнейшего продвижения вперед, следствием которого должно было стать соединение с удаленными корпусами под командованием Удино, бывшего гренадера, Сен-Сира, загадочной Совы, и обладавшего большим самомнением Виктора, которого за румяный цвет лица в армии прозвали Красно Солнышко. Все три маршала представляли собой странное, плохо управляемое трио, но сейчас от согласованности их действий зависела последняя надежда основных частей добраться домой. Чтобы проследить, что происходило во время этой стадии отступления, необходимо вернуться на несколько недель назад и выяснить, что случилось на северном фланге, у Санкт-Петербурга.

Ранние стычки Удино в этом районе оказались достаточно успешными, чтобы заставить северную армию Витгенштейна принять бой, и в конце лета на испещренной реками местности вокруг Полоцка состоялось несколько кровавых столкновений, в которых особенно отличилась французская кавалерия. Майор Марбо, вскоре ставший полковником, наш основной источник, рассказавший о боях в этом районе, сообщал о стремительных атаках на русскую артиллерию и постоянном наступлении на русскую кавалерию.

В этих краях было много дружески настроенных по отношению к французам поляков, поэтому Удино и его солдаты получили немало помощи от местной аристократии, так что Витгенштейну ничего не оставалось, как защищать Санкт-Петербург и продолжать разведку боем против укрепленного лагеря у Полоцка, на Двине.

Здесь, как уже говорилось, блестящий стратег Сен-Сир в конце августа одержал выдающуюся победу и получил свой маршальский жезл. Рядовой состав армии, сообщал Марбо, с восторгом воспринял бесспорный профессионализм Сен-Сира, несмотря на то что человеческие качества маршала им не нравились, поэтому, получив новости о возвращении Удино, они приняли их со смешанными чувствами.

Удино, храбрый, преданный, но не очень умный человек, никаких специальных приказов из штаб-квартиры о том, чтобы вновь взять командование корпусом на себя, не получил, но поступил именно так, узнав по возвращении, что Сен-Сир ранен. Сын пивовара Удино поправлял свое здоровье в Вильно, куда к нему приехала нежно любящая супруга, и он несколько недель наслаждался мирной жизнью, наносил визиты другим офицерам и совершал конные прогулки по округе, несмотря на то что в действующей армии остро ощущалась нехватка командирского состава. Женщины, охваченные духом патриотизма, вполне были готовы продать свои шали, жемчуг, посуду и бриллианты, если это могло помочь их мужьям поддержать боевой дух в своих полках. «Все, — говорит благочестивая герцогиня Реджио (Удино, как и все маршалы, сделался герцогом во время расцвета империи), — все непрерывно поглощалось в водовороте войны, из которого эти люди с благородными сердцами и пылким воображением не взяли ничего, кроме надежды».

Погода в октябре была обманчиво мягкой, и Удино вместе с супругой каждый день совершали конные прогулки, исследуя окрестности. Ей не нравилась покрытая равнинами, однообразная местность по окраинам города, но сам город с его 36 монастырями и множеством куполов и колоколен представлял собой впечатляющее зрелище.