Наполеон. Изгнание из Москвы

Через некоторое время после этого Бургойнь получил приятное известие о том, что оставшиеся в живых солдаты его полка находятся не так далеко впереди, и приложил нечеловеческие усилия, чтобы догнать их. Это ему удалось, и он опять был с радостью принят в их ряды, как человек, воскресший из мертвых.

Теперь егеря Марбо смешались с солдатами арьергарда. Ночью они разбили лагерь, окружив его санями и разведя внутри образовавшегося круга костры. Генерал Марион часто приходил погреться, и в один из его приходов Марбо узнал правду о разграблении императорской сокровищницы у горы Понари, упоминаемом Де Сегюром (чей отчет об отступлении так много сделал для реабилитации репутации маршала Нея после Реставрации) как отдельный пример вопиющей недисциплинированности. Де Сегюр, сообщал Марбо, не знал всех фактов. Обоз опустошили по приказу Нея, который понял, что дальше везти деньги невозможно. Естественно, он предпочел, чтобы они оказались в руках французов, а не русских. Многие из арьергарда оправдали его доверие. По возвращении во Францию большая часть награбленных сокровищ была возвращена военному казначею теми людьми, которые эти сокровища взяли.

Одной из групп беглецов, спешивших к Неману, удалось добиться намного большего на своем пути. Это был небольшой отряд, состоявший из членов семьи, окружавших тяжелораненого маршала Удино. Они ехали на двух повозках, оставив главные силы позади.

Несмотря на свою рану и звание, Удино был вынужден терпеть те же лишения, что и другие офицеры и солдаты.

Преодолев покрытую льдом гору Понари, повозки мчались по покрытой снегом дороге со стремительной скоростью, двигаясь намного быстрее, сообщает мадам Удино, чем когда они наступали при летней жаре и пыли. Однако человека, лежавшего распростертым на матрасе, сильный холод и тряска должны были страшно утомить. Когда опустилась ночь, отряд нашел прибежище в большом сарае — это было все, что осталось от придорожных построек. На их несчастье, это жалкое прибежище было занято частью штаба генерала Луазона, которая направлялась в Вильно на подкрепление дивизии, давно переставшей существовать. Маленький отряд Удино потребовал место у печки, сославшись на то, что маршал умирает, однако им с невероятным трудом удалось протиснуться в группу офицеров, так тесно расположившихся вокруг огня, что никто, кроме раненых, не мог сидеть или лежать. Когда кто-нибудь умирал, его выносили наружу, а на его место приходили другие, отчего теснота не уменьшалась. Рана Удино воспалилась, и у доктора Капьемена, лечившего маршала, возникли большие трудности при перевязке, поскольку его пальцы окоченели от холода. Ночью огонь стал гореть слабее, но никто не отважился добровольно выйти наружу, чтобы принести дров. Через некоторое время доктор все-таки вышел на мороз и с триумфом вернулся, неся часть колеса от пушки. Сопровождавшие маршала принесли провизию — вино, домашнюю птицу, хлеб и ветчину, но сильно замерзшая пища была совершенно непригодна для еды. Однако холод, наверное, спас жизнь Удино, защитив его от повсеместной опасности, существовавшей в XIX столетии, — разложения. Именно оно убило его друга маршала Ланна после ампутации ног во время жаркой и влажной погоды на Дунае в 1809 году[70].

Как только рассвело, отряд вновь отправился в путь. Мадам Удино боялась самого худшего. «Запертые в нашей повозке, между серым небом и белой землей, — сообщала она, — мы чувствовали себя так, будто нас завернули в могильный саван». В каждой черневшей печной трубе или каждой отдельно стоявшей сосне им мерещился казак, а холод в тот день был такой, что все силы для слов и размышлений словно замерзли.

Когда стемнело, путники свернули с дороги и воспользовались гостеприимством священника, у которого была не только печка, но нашлась и миска картошки. На третий день пути, 9 декабря, рану маршала, вновь причинившую ему беспокойство, требовалось перевязать, но целебные припарки замерзли в руках доктора Капьемена.

Вечером того же дня отряд достиг Ковно и нашел приют у старого друга Бодекура, военного интенданта, который только что узнал, что его единственный сын погиб при отступлении. После Ковно, за Неманом, дальнейшее продвижение стало сравнительно легким, и в конце концов Удино с сопровождавшими оказались в безопасности. Пройдет пять месяцев, и маршал вновь поведет своих людей в атаку на равнинах Саксонии.